– Неужели вы думаете, что меня интересует проклятая наука, которую преподало вам это животное? Или вы думаете, что я не знаю своего собственного образа мыслей? Я был дурак, что дал вам вообще уехать. Мужчина должен взять женщину, которую он считает своей, и держать ее около себя. Лучше бы я так и сделал. Я не раз с тех пор проклинал свою слабость. Тони, мы стоим лицом к лицу с жизнью. Выслушайте меня. Я однажды уже вам сказал, что я думаю, что у нас есть права друг на друга. Я верю в это и сейчас, я хочу, чтобы мои дети были и вашими. Я хочу вас. Эта любовь, которую, вы говорите, вы чувствовали, так ли вы уверены, что это была любовь? Я говорю вам, что это была не любовь. Если бы это была любовь, вы бы не отпустили его. Я готов поклясться, что он просил вас разрешить ему вернуться к вам. Но вы отказали. Почему? Потому, что он не имел жизненных прав на вас. Вот почему, – теперь вы понимаете? – Он вдруг обнял ее и второй рукой.

– Жан, – жалобно сказала она, – подумайте… ваше имя… этот скандал…

Он громко рассмеялся:

– Я чуть не убил этого человека, это жалкое маленькое животное из цирка, хама, который послал этот рисунок в газету. Мое имя, когда оно станет и вашим, приобретет в моих глазах настоящую славу.

– Я… я…

– Да, – мягко рассмеялся Жан, – я все это знаю. Вы еще не любите по-настоящему. Подождите. Я научу вас этому. – Он с грустью посмотрел на нее. – Мы два бедных, жалких, одиноких существа, каждый в отдельности. Не будет ли лучше, если мы попытаемся устроить жизнь совместно?

Она открыто посмотрела ему в лицо.

– Жан, вы даете мне все, а я – ничего. Как я могу прийти к вам с пустыми руками?

Он серьезными глазами посмотрел на нее:

– Ничего?

– Только доверие и вечную благодарность, – прошептала она.

– Последнего мне не нужно, – резко ответил он. – Доверие – это все, что мне надо от вас.

Комнату окутали сумерки, и только полоса золотистого света от зажженного через дорогу фонаря проникала в нее.

Веселый шум улицы, шум повседневной жизни и обыденных людей доносился через открытое окно.

Он кивнул в сторону улицы.

– Знаете, в одном мы все одинаковы, – сказал он проникновенно, – и вы, и я, и все эти люди там на улице: вера и любовь – это две основы жизни, которые мы все должны обрести. Если вы мне даете ваше доверие – я уже обрел одну из них, так как ваше доверие и моя вера связаны друг с другом, а что касается второй… – Он на момент остановился, быстрым движением привлек ее к себе, и новая боевая нотка зазвучала в его голосе: – Что касается любви, – сказал он вдохновенно, – то я отдам всю свою жизнь, чтобы внушить ее вам.