Но заклинание Черного мага способно разорвать плоть, словно оберточную бумагу.

О последствиях сразу трех таких заклинаний, поразивших цель одновременно, лучше не думать.

Я даже не стану пробовать описать то, на что это было похоже. Скажу только, что все произошло молниеносно.

Затем Оникс, Рэйчел и Пепел переключили внимание друг на друга, и когда помещение озарилось пламенем и смертью, я нырнул за пьедестал.

– Лона! Лона!

Лона сидела, прислонившись к пьедесталу, ее взгляд метался из стороны в сторону. Каменные кандалы Гриффа по-прежнему приковывали ее ноги к пьедесталу, правая рука была вывернута под неестественно жутким углом, а лицо побелело.

– Не прикасайся ко мне! – произнесла Лона. – Теперь все по-другому. Я…

Из-за пьедестала доносился рев пламени и чудовищное уханье силовой магии Оникса.

– Ничего не бойся и не двигайся, – сказал я, одновременно стараясь найти какой-нибудь способ увести Лону отсюда. – Нам нужно…

Я почувствовал что-то неладное и напружинился, готовый к прыжку.

Метнувшись налево, я покатился по полу, и в это самое мгновение что-то пронеслось над моей головой, со свистом рассекая воздух. Тринадцатая исчезла так же стремительно, как и нанесла свой удар. Поднявшись на ноги, я сунул руку в карман и застыл в напряженном ожидании.

Меньше чем в ста шагах от меня бушевала яростная схватка. Рэйчел и Пепел колотили Оникса изо всех сил, стремясь проломить его щит и убить Черного мага, но я не мог позволить себе любоваться схваткой.

Меня сейчас беспокоила Тринадцатая и волновала судьба Лоны.

Я хотел понять, откуда первозданная нанесет очередной удар – справа или прямо сверху. Ее я не видел, но я мог просканировать будущее, в котором она меня убивала.

Спасибо дару прорицателя! Я сразу же понял, как мне избежать гибели.

Еще рано… рано…

Сейчас!

Тринадцатая налетела на меня, однако я увернулся, и ее бритвенные когти прошли в считаных дюймах от моего горла. Я продолжал крутиться на одном месте, и когда Тринадцатая прошелестела возле моего уха, я бросил в нее пригоршню сверкающей пыли.

Тысячи крупинок упали на пол и погасли, но другие сотни облепили первозданную, намертво приклеившись к ней. Тринадцатая безуспешно пыталась стряхнуть с себя порошок, но у нее ничего не получалось.

Она стала видимой – блестящие пылинки плотно облепили ее с головы до пят.

– В чем дело, Тринадцатая? – спросил я. – Стесняешься?

Предприняв еще одну попытку избавиться от пыли, Тринадцатая смирилась с тем, что это невозможно, и зависла в воздухе. Потом ее бледные, бесцветные глаза уставились на меня, и Тринадцатая ринулась прямо ко мне.

У меня сдавило грудную клетку, и я попятился. Мне удалось сделать Тринадцатую видимой, но я не представлял, как нанести ей рану.

– Послушай, – начал я, – по-моему, произошло недоразумение. Если честно, я очень хорошо отношусь к воздушным первозданным.

Тринадцатая неумолимо надвигалась на меня, и я был вынужден пятиться. Она приближалась по сжимающейся спирали, загоняя меня все ближе к пьедесталу. Я чувствовал, что Лона бессильно лежит у его основания, напрягая все силы, чтобы не потерять сознание. А позади меня продолжала бушевать схватка Черных магов.

– Ты ведь хочешь получить веретено судьбы, да? – сказал я. – Поэтому тебе нужны мы. Если мы умрем, ты не сможешь доставить его Левистусу.

Тринадцатая ничего не ответила, и со щемящим сердцем я вдруг осознал, что она меня попросту не слушает. Я не являлся ее хозяином. Тринадцатую создали для того, чтобы выполнять приказы – и недавно ей отдали команду убить меня.

Тринадцатая нависла надо мной…

– Подожди! – воскликнул я, но она уже протянула руки к моему горлу.

Неожиданно крошечный торнадо пронесся в поле моего зрения и ринулся прямо на Тринадцатую. Неужели Звездный Ветерок пришла мне на помощь?

Мгновение спустя двое воздушных первозданных, вцепившись друг в дружку, устроили в воздухе настоящее сражение.

Я проводил взглядом их мельтешащие конечности и позвал Лону.

– Лона!

Ей уже удалось приподняться, опираясь на пьедестал. Покалеченную руку она прижимала к груди. Голова ее оказалась как раз на уровне трех держателей для куба, а энергетический барьер, который оберегал веретено судьбы, светился чуть выше, образуя слабый белый нимб вокруг ее волос.

– Уходи! – прохрипела Лона.

Я присел на корточки рядом с ней.

– Лона…

– Уходи! – упорствовала она. Ее глаза затуманились, но голос оставался отчетливым. – Иначе ты тоже погибнешь.

– Положи куб в один из держателей.

– Я не знаю, в какой именно. Алекс, я…

– Закрой глаза и выбери наугад.

Лона изумленно уставилась на меня. Ее взгляд снова прояснился – наверное, абсолютное безумие моих слов потрясло Лону настолько, что она забыла про боль.

– Алекс! – произнесла она, не обращая внимания на кипящую вокруг схватку. – Будь посерьезнее.

В противоположном конце помещения раздался грохот, и Пепла подбросило вверх. Врезавшись в колонну под треск ломающихся костей, он сполз на пол. Через секунду появился Оникс. Его глаза стали иссиня-черными, кончики его пальцев изрыгали струи непроницаемого мрака. Он повернулся к Рэйчел. Она стояла лицом к нему, и в ее глазах не было страха – рот скривился в безмолвном оскале.

Тем временем Звездный Ветерок и Тринадцатая буйствовали в своем смертельном вихре.

Два мага, две первозданных – когда Оникс или Тринадцатая одержат верх, мы с Лоной погибнем.

– Не выбирай, – сказал я Лоне, повышая голос, чтобы перекрыть звуки схватки. – Положись на везение.

– Я не… – начала Лона и умолкла.

Похоже, она наконец-то сообразила, что я имел в виду.

Звездный Ветерок жалобно вскрикнула:

– Алекс! Больно!

Собравшись с духом, Лона приподнялась на коленях. Она поморщилась от боли, неловко повернув сломанную руку. Мне хотелось ей помочь, но я оставался на месте. Лона бережно взяла куб, зажмурилась, отключаясь от бушующей вокруг схватки, и вслепую протянула руку.

Артефакт точно лег в левый держатель.

На сей раз фанфар не было. Куб-кристалл запульсировал, и силовое поле вокруг веретена судьбы завибрировало вместе с ним.

Энергетическая преграда исчезла, и я отчетливо увидел веретено судьбы: жезл из слоновой кости, без каких-либо надписей и украшений.

Я подлетел к нему и схватил веретено судьбы, не колеблясь ни секунды. Почувствовав легкое головокружение, я огляделся по сторонам.