загадок друг и возлюбленный так до конца и не поверил Франни, не рассказав о своей «секретной» жизни и о том, как он оказался в чужом теле. Не доверял или, напротив, берёг? В любом случае, такое поведение настораживало.

Как только дыхание Фредди выровнялось, я создала неяркий световой шар, и, боясь разбудить, внимательно всмотрелась в его лицо. Оно было на удивление спокойным, хотя и со следами усталости ― под глазами пролегли тени, а маленькие морщинки-лучики стали немного заметнее.

― Как же он, наверное, устал, совсем замучился со мной, ― я взяла в руку его ладонь, прижав к своей щеке, и тут только заметила свежий порез на запястье. Осмотрела другую руку ― на ней не было ран, но рукав куртки испачкался в крови. Это не походило на Шута, всегда очень чистоплотного и не терпевшего грязи на одежде, ― значит, он спешил и не успел застирать. Боже, чем же ты занимался этой ночью, любимый? Страшно представить…

На душе снова стало неспокойно и, хотя на улице ещё было темно, сон ко мне не шёл.

― Что будет с нами дальше? Хочешь стать супругой наёмного убийцы, Франни? ― спрашивала я себя, ― если он вообще женится на тебе, ведь, кажется, где-то далеко у него уже есть жена и дети. Значит, будешь очередной временной подружкой, как тебе такое? Да, папу это не обрадует…

Такие мысли не делали меня счастливее, и до самого рассвета я пролежала без сна. С первыми лучами солнца, осторожно, чтобы не разбудить Фредди, спустилась вниз. Покормив Грома, надела на него седло и уздечку, и перенеся поклажу с чужого коня на любимчика, вывела его во двор.

Утренний ветер трепал распущенные волосы, появляться дома с косами, подобно горничной, я не хотела, хотя до замка оставалось ещё несколько дней пути. Сердце вдруг пустилось в сумасшедший галоп, оно словно кричало:

― Не верь ему, Франни, разве можно быть счастливой с человеком, который тебе не доверяет? Брось Фредди и отправляйся домой, кто он ― всего лишь чужак, живущий тем, что отбирает чужие жизни. Ты никогда не смиришься с этим. Беги, Франни, беги ― тебе не привыкать…

Я положила руку на холку коня и дрожала от напряжения, в любой момент готовая к очередному побегу от любви. Голос Фредди, словно пощёчина, меня отрезвил:

― Хочешь уйти, Франни? Не дрожи так, никогда Фредди-Шут, Вор и Убийца не причинит тебе вреда. Сам виноват ― напугал малышку своими секретами, ты ― свободна, самая прекрасная девушка этой вселенной. Можешь бросить меня, когда тебе вздумается. Мы и в самом деле ― никудышная пара, не говори ничего, не надо. Просто позволь проводить до дома, дорога опасная, мне страшно за тебя. Доберёмся вместе до замка, я сдержу данное твоему отцу обещание, а потом уже подумаешь, как поступить. Клянусь принять любое твоё решение, только не спеши с ответом…

Я отпустила коня и, бросившись в объятья Фредди, заплакала у него на груди. Он молчал, нежно гладя меня по волосам, и, прижавшись к нему, в отчаянии слушала бешеный стук его несчастного, готового разорваться от боли сердца…

Глава 29

Из дома вышла Дарина, при свете дня показавшаяся мне ещё ужаснее: седые волосы висели космами, едва прикрывая череп, крючковатый нос почти доставал до верхней губы, кожа была покрыта старческими пятнами. Нестерпимо засосало под ложечкой, и в голову пришла дикая мысль:

― Смотри, Франни, вот что ждёт тебя через некоторое время. А ты так гордишься своей молодостью и красотой, словно они вечны. Идиотка…

Я вытерла слёзы и, оторвавшись от Фредди, нашла в себе силы приветливо улыбнуться:

― Спасибо Вам, бабушка Дарина, что позаботились о моём Громе и дали нам приют этой ночью. Мы поедем, пора в путь…

Она вдруг смутилась, и её потухшие глаза радостно засияли:

― А вот и не пущу никуда обоих, пока не поедите, как следует, ― проворчала она непривычно — нежным голосом, кивая, чтобы следовали за ней. Мы покорно прошли в удивительно чистый дом, хотя воображение заранее нарисовало следы борьбы и залитый кровью пол. Ничего подобного там не оказалось; покормили так сытно, что мы ели вылезли из-за стола, а когда уезжали ― Дарина даже прослезилась, шепнув мне на ухо:

― Ты не отпускай его, Франни. Наш Шут ― стоящий человек, я-то знаю. Он как мой пёс Верный: если вцепится в добычу, уже не отпустит, если что пообещал ― обязательно сдержит слово. А это редкость, упустишь своё счастье ― стало быть, дура…

После таких напутственных слов я, грустно усмехнувшись, поцеловала старушку в морщинистую щёку, и мы двинулись в сторону родного дома. Уезжая, я спросила Фредди, как он познакомился с Дариной, и тот нехотя ответил, что она не раз спасала ему жизнь:

― Не суди людей по внешности, Франни, она часто обманчива. Эта старушка совсем не ведьма, как ты, наверное, подумала ― она отличная знахарка и лекарь. Этой ночью я помогал ей вырвать человека из лап смерти, и, к счастью, нам это удалось…

Больше он не произнёс ни слова ни в дороге, ни на привале у костра. Его задумчивое лицо было печально, похоже, он не сомневался в моём выборе, а я всё ждала, что он решится и расскажет о себе. Но Фредди замкнулся и молчал, иногда односложно отвечая на мои вопросы. Между нами словно выросла стеклянная стена: мы видели друг друга, но не слышали и не понимали.

Теперь я торопилась в замок отца, лишь бы поскорее прекратить невыносимое молчание. И одновременно боялась этого, ведь именно там мне предстояло принять, возможно, самое важное решение в жизни. Мы мчались вперёд, и я вспоминала знакомые места и приключения, пережитые вместе с Арчи. Удивительно, но Шут прекрасно знал дорогу в наш замок, хоть как-то проговорился, что бывал там всего пару раз.

На моём пути домой нам не встретились ни странные люди, ни монстры. Всё проходило слишком гладко: на ночь мы останавливались в трактирах, и Фредди караулил мой сон, каждый раз словно специально бросаясь в драку, стоило кому-нибудь просто на меня засмотреться. И всегда выходил победителем, сколько бы человек ему не противостояло. Потрясло то, что для этого ему вообще не требовалось оружие. Невольно вспомнились слова покойного Троша о приёмах борьбы, которые мог знать только «специально обученный» человек.

― Ну, да, он же военный, чему я удивляюсь? И откуда взялось это странное