Послышался негромкий стук, и на ковре, возле двери, появилась вторая кровать, заметно уступавшая первой. Риз уселся на нее и принялся снимать сапоги.

– А Неста – очаровательное создание, – сказал он.

– Она себе на уме и живет сама по себе.

Пожалуй, это были самые добрые слова, какие нашлись у меня для старшей сестры.

– За последние несколько веков никому не удавалось с такой легкостью рассердить Кассиана. Жаль, что они оба готовы поубивать друг друга.

Я вздрогнула, представив, какой бы хаос посеяли эти двое, реши они прекратить войну.

Риз стянул один сапог и взялся за другой.

– А Элайне ни в коем случае не стоит выходить замуж за сына этого землевладельца. Могу назвать дюжину причин, последняя из которых – тебя на эту свадьбу не пригласят. Хотя… может, и к лучшему.

– Ничего смешного я тут не нахожу, – огрызнулась я.

– По крайней мере, тебе и свадебного подарка отправлять не придется. Сомневаюсь, что ее будущий свекор снизошел бы до принятия подарка от тебя.

– Тебе хватает наглости насмехаться над моими сестрами, когда у твоих друзей происходит почти то же самое! – вырвалось у меня.

Риз вопросительно изогнул брови.

– А ты никогда не замечал, как Азриель смотрит на Мор? Или как она иногда наблюдает за ним, защищая его? И как они оба охотно позволяют Кассиану бо́льшую часть времени служить разделительным барьером между ними?

– Я бы советовал тебе держать эти наблюдения при себе, – недовольно бросил Риз.

– Неужели ты считаешь меня докучливой сплетницей? Моя жизнь и так достаточно несчастная. Так зачем мне добавлять несчастья другим?

– Ты всерьез думаешь, что твоя жизнь несчастна? – осторожно спросил он.

– Сама не знаю. Все происходит так быстро, что я не успеваю разобраться в своих чувствах.

Давно уже я не была столь откровенной.

Риз хмыкнул:

– Когда вернемся домой, пожалуй, я дам тебе выходной.

– Благодарю за щедрость и заботу, мой повелитель.

Он снова хмыкнул и стал расстегивать камзол. Я же, стоя в своем наряде, только сейчас сообразила, что не взяла с собой одежды для сна.

Риз щелкнул пальцами, и на кровати выросла гора моего нижнего белья, включая и то, что не предназначалось для сна.

– Я не знал, какую кружевную дребедень мне захочется на тебе увидеть, и потому доставил всю кучу. Выбирай.

– Свинья! – фыркнула я и, схватив ночную сорочку, отправилась в прилегающую комнатенку переодеваться.

Когда я вернулась, Риз уже лежал, накрывшись одеялом. Все свечи погасли, лишь мерцали догорающие угли в очаге. Нырнув под одеяло, я обнаружила, что он успел нагреть мне простыни.

– Спасибо за теплую постель.

Он лежал спиной ко мне, но это не мешало услышать слова, произнесенные шепотом:

– Амаранта ни разу не поблагодарила меня за это.

Тепла – как не бывало.

– Она слишком мало страдала.

Амаранта погибла, не успев испить сполна чашу страданий за все зло, причиненное мне, Ризу, Клере и еще очень и очень многим.

Риз не ответил. Я думала, он собрался спать, но он вдруг сказал:

– Даже не знаю, как я выдержал этот обед.

– Что значит «выдержал»?

Мне за столом он казался достаточно спокойным. Собранным.

– Твои сестры стараются быть радушными… по крайней мере, средняя. Но когда я их увидел, когда оказался с ними за одним столом… Не думал, что по мне это так больно ударит. Ты ведь действительно была почти ребенком, когда занялась охотой. А они не попытались тебя уберечь.

– Я великолепно справлялась.

– Конечно, мы должны быть им благодарны за позволение воспользоваться их домом, – тихо сказал Риз. – Но не знаю, сколько времени должно пройти, прежде чем я смогу смотреть на твоих сестер и не испытывать желания наорать на них.

– Часть меня тоже сердится на них, – призналась я, устраиваясь поудобнее. – Но если бы они не пустили меня охотиться… ты и сейчас оставался бы рабом Амаранты. А она готовила бы свои силы к сокрушительному удару по этим землям.

Он помолчал, потом сказал:

– Я выплачиваю тебе жалованье. За все это. Раньше ты не знала. Теперь знаешь.

– Это совсем не обязательно, – заявила я, хотя за душой у меня не было ни гроша.

– Все мои придворные получают жалованье. В казначействе Велариса есть счет на твое имя, куда будут поступать деньги. Тебе открыт кредит в большинстве магазинов. Так что, если отправишься за покупками и тебе не хватит денег, можешь смело требовать, чтобы счет прислали мне.

– Я… тебе не нужно было этого делать, – пробормотала я растерянно. Потом мне стало любопытно: – И сколько же я буду получать каждый месяц?

– Такую же сумму, как и все остальные.

Я не сомневалась: сумма моего вознаграждения окажется щедрой. Скорее, даже слишком щедрой.

– А когда у тебя день рождения? – спросил Риз.

– Разве теперь мне нужно их считать?

Риз молча ждал ответа.

– Был в день зимнего солнцестояния.

– Значит, несколько месяцев назад.

– И что?

– Не припомню, чтобы ты его праздновала.

Как он об этом узнал? Наверное, через связующую нить. Или проник через мои покосившиеся заслоны.

– Я никому не говорила. Там и так тянулись нескончаемые празднества. И день зимнего солнцестояния тоже отмечался. Я едва выдерживала все церемонии. Нужно ли было это усугублять? Мне и раньше дни рождения казались бессмыслицей.

– Ты действительно родилась в день зимнего солнцестояния?

– Неужели в это так трудно поверить? Моя мать утверждала, что причина всех моих странностей и замкнутости – появление на свет в самую длинную ночь года. Однажды она даже отпраздновала мой день рождения. Правда, днем позже. А на следующий год забыла о нем. Наверное, готовилась к более внушительным торжествам.

– Теперь я понимаю, в кого пошла Неста. Невероятно жаль, что нельзя задержаться здесь на несколько дней и посмотреть, кто победит: она или Кассиан.

– Ставлю на Несту, – сказала я.

Риз негромко засмеялся, и его смех отозвался во всем моем теле. Смех напомнил, что однажды Риз поставил на меня. Он был единственным во всем Подгорье, кто поверил в мою победу над Мидденгардским червем.

– Я тоже ставлю на нее, – признался Риз.

Лес погрузился в зимнюю дрему. Снег покрывал голые ветви затейливыми кружевами. Птиц не было слышно. Что спугнуло их? Мое появление? Или присутствие верховного правителя, стоявшего рядом?