– Ага. Академия наук. Отдел древних рукописей и книг. Научный сотрудник. Интересно, какие раритеты вы собирались отыскать в нашем городке?

– Видите ли, я сюда приехал не в поисках книг.

– Так-так. А зачем, интересно?

– Совсем недавно мне в руки попалась редкая рукопись, перевод на русский язык пророчеств знаменитого французского прорицателя Нострадамуса, в которой ваш город определен, как место появления нового мессии.

– Кого-кого?!

– Мессии. Ну, Спасителя, другими словами.

– Чего вы мне голову морочите! – неожиданно разъярилась дама. – Какие тут к черту мессии?! На бунт народец приехали подбивать!

– Какой еще бунт?! Какое мне дело до вашего вшивого городка?!

– Вшивого, это точно, – неожиданно успокоилась дама. – Кстати, давайте познакомимся. Как вас зовут, я уже знаю, а меня Людмилой Сергеевной. Ну и нашли вы у нас вашего мессию?

– Представьте себе!

– Уж не в доме ли Картошкиных?

– Именно!

Людмила Сергеевна громко расхохоталась:

– Ну, конечно! Шурик! Как я сразу не догадалась. Этот оборванец – мессия! А, собственно, кто такой этот самый мессия? Что-то вроде Иисуса Христа, так, кажется?

– Вы правы.

– Вот даже как. Второе пришествие состоялось именно в Верхнеоральске.

Привлеченный громкой речью и смехом, в зал вошел дядя Коля Горожанкин:

– Ну, чего тут у вас? Разобралась мать с этим ученым?

– Разобралась, дядя Коля. Он сюда в поисках нового Христа прибыл.

– Кого-кого?!

– Христа. По-другому, мессии. И знаешь, где он его отыскал? У Картошкиных!

– Уж не того ли хмыря, который тут у нас воду мутит?

– Его самого.

– Н-да. Дела! Слушай, мать, пороть его будем? – дядя Коля указал нагайкой на Ивана.

– Скорее всего, нет.

– Тогда я домой пойду. Спать. Надо думать, больше никого не приведут. А и приведут, закроешь в клоповнике до утра.

Когда старый казачина ушел, Людмила Сергеевна поднялась со стула, пошла в угол, включила стоявший на тумбочке электрический кипятильник и вернулась к столу.

– Сейчас чайку попьем, – сообщила она.

– Спасибо, не хочу.

– А вот я с удовольствием.

– Вы бы меня домой отпустили.

– Успеется. Еще не все договорено. А насчет чаю, вы, Иван Петрович, зря. Самое время. А то с ног валюсь. Весь день суд и расправу вершу. Ладно. Давайте про этого, которого вы называете мессией. В чем же проявляется, по-вашему, его избранность?

Иван пожал плечами, однако не смог толком ответить, предпочитая молчать.

– Странно, а я так понимаю, раз божий посланец, так и доказать должен свое предназначение.

– Может, он не божий.

– А чей же?!

– В предсказаниях говорится не мессия, а лжемессия.

– Это как же понимать?

– Ну, не от Бога он послан.

– А от кого же тогда?

– От дьявола.

Людмила Сергеевна хмыкнула.

– Я думаю, дорогой Иван Петрович, никакой он не мессия и не лжемессия, а обычный сумасшедший. Я, знаете ли, до недавнего времени работала в горздраве. Ну и мне пришлось с ним общаться одной из первых. Когда он якобы Тольку Картошкина оживил. Скажу так. Никакого сияния от него не исходит. Одна вонь! Я еще тогда, при первой встрече, подумала: психбольной. А тут некоторые, ну, вроде как вы, заладили: чудотворец да чудотворец! Я, естественно, по своим каналам навела справки. И оказалась права. Его лечили в соцгородской психиатрической больнице. Но недолечили. Сбежал он оттуда. Еще весной сбежал.

– Это точно?

– Точнее не бывает. Я была знакома с его лечащим врачом, он мне и рассказал…

– И мне Шурик о том же говорил.

– Вот видите! А вы – мессия, мессия… Он дурачит вас. И не только вас. Вообще, с его появлением людей словно подменили.

– Чем вы это объясняете?

– Ну… Эти психические иной раз действительно словно обладают определенной силой. Убеждать умеют… Вот и идут за ними. Такие же дураки.

– В таком случае, чего уж проще. Вызвать из психиатрической больницы санитаров и вернуть его туда.

– Пробовали уже, – вздохнула Людмила Сергеевна. – Слышали, наверное, что из этого вышло. Вообще, как ни пытались с этим Шуриком справиться, ничего не получается. И муж мой пробовал, Плацекин… Знаете, наверное, коли у Картошкина бывали; и предыдущий глава города, Огурчиков Степан Капитонович, того собственный шофер едва не убил; и Костя Тимохин – казацкий атаман… Выпороли Шурика. И что толку?

– Вам это не кажется странным? – спросил Казанджий.

– Да, конечно, странно! Но, я думаю: так уж складываются обстоятельства. Ни в одном из происшествий он, Шурик этот, непосредственно не участвовал. Огурчикова ткнул колом шофер Васька, Костя Тимохин разбился вместе с семьей на собственном джипе, Сашка Дробот, психиатр из Соцгорода, погиб в доме Соколовых. Стечение обстоятельств.

– А если нет?

– Хотите проверить?

– Но как?

– Давайте все же почаевничаем, – неожиданно перевела разговор на другое Людмила Сергеевна. – Заварка свежая. Из дому принесла. Варенье крыжовенное тоже свое, очень даже вкусное, хотя и прошлогоднее. Смерть как чаю хочу. Может, полегче станет, а то глаза совсем слипаются.

Она принесла две расписные чашки, две ложки, банку с вареньем и тарелку с сушками.

– Кушайте, Иван Петрович, на здоровье.

– Так вы что-то говорили о проверке? – заметил Иван, прихлебывая горячий, ароматный чай.

– Вы мне сначала скажите: каково ваше отношение к происходящему в Верхнеоральске? Вы – сторонник этого Шурика или лишь созерцатель, смотрящий на все как бы со стороны. Вот мой мужик, Плацекин, попал под его влияние. И дочка тоже.

– Даша – ваша дочь?! – изумился Иван.

Людмила Сергеевна горестно кивнула.

– Дитя неразумное. Возраст такой, хочется чего-то необычного, неизведанного. А что в этом городишке неизведанного? Я уж ей и за границу поехать предлагала, и на юг. Ни в какую. Прилипла к этому типу. В рот смотрит, да вы видели. Не знаю, как оттуда вытащить. А все отец! Другой бы рявкнул, за руку домой утащил, а этот и сам там днюет и ночует. Совсем с катушек съехал. Так что у меня, кроме общественного, имеется и личный интерес в уничтожении этой банды. Так вот я и спрашиваю про ваше отношение к этому типу.

– Нет, я не приверженец Шурика, – сообщил Иван. – Он меня занимает исключительно с научной точки зрения. Поскольку я – историк, то меня интересует зарождение и развитие подобных движений. За этим сюда и приехал.