– Рассказывай дальше, – потребовал явно заинтересованный подполковник.

И Плацекина, не жалея красок, принялась расписывать те, по ее словам, «ужасы», которые нынче творятся на улицах некогда тихого и спокойного Верхнеоральска.

– Н-да, дела… – неопределенно произнес Пантелеев. – И ты хочешь?..

– Да! – подтвердила Людмила Сергеевна недосказанный вопрос. – Требуется твое участие! – твердо произнесла она.

– Каким то есть образом?

– Ты должен послать в город войска.

– Но войска не в моем подчинении.

– Ну, не знаю… У тебя же есть солдаты?

– Кое-какие, безусловно, имеются.

– Вот и отлично. Это как раз то, что надо. Ты должен послать несколько групп в город. И чтобы они были с автоматами. Для наведения порядка, так сказать. Чтобы ходили по улицам, разгоняли эту шваль, а в случае чего постреляли немного. Конечно, в воздух. Это первое. Ну и потом ты должен арестовать этого типа и посадить его в камеру.

– Но на каком основании? Даже если он совершил нечто противоправное, его вначале должны задержать органы правопорядка, потом должен состояться суд, а уж тогда, на основании приговора, его можно заключить под стражу.

– Ты, Жора, не учи меня правовым основам, – резко изрекла Людмила Сергеевна. – Основание у тебя будет такое. Я издаю указ о введении в городе чрезвычайного положения, тем самым отменяю действие Конституции.

Пантелеев засмеялся:

– Ну, ты даешь!

– Обстоятельства, понимаешь ли, чрезвычайные. Ты даже не можешь себе представить, что творится в городе. Это бунт! Самый настоящий бунт!

– Но ведь граждане, насколько я понимаю, не выдвигают каких-либо политических требований.

– Этого только не хватало! Достаточно того, что они не работают, ходят по улицам, пьют водку и горланят песни.

– Интересно бы посмотреть.

– Так поехали. Своими глазами увидишь весь этот бардак. Но, повторяю, не в выходках отдельной, самой недисциплинированной части населения дело, а в том, кто их подбивает на бесчинства, а именно – в этом негодяе.

– Людочка, я тебе верю и охотно готов помочь, но не могу. Я – человек военный, и мне нужно предписание. Ведь твой мужик, насколько я знаю, мент? Вот пускай он и занимается.

– Мой, как ты его называешь, «мужик» сам находится под влиянием этого типа. Скажу больше – он один из его сторонников.

– Вот даже как, – удивленно произнес подполковник.

– Органы милиции полностью деморализованы, – веско продолжала Людмила Сергеевна. – Никто никому не подчиняется. Я же говорю: анархия! Дай людей для наведения порядка!

– Ну, допустим, я выделю несколько солдат для патрулирования.

– Этого будет достаточно.

– Но с человеком, который, как ты утверждаешь, мутит воду, я совладать не в силах.

– То есть как?!

– Да очень просто. Нужен документ, на основании которого я могу его задержать.

– Такой документ будет! – твердо сказала Людмила Сергеевна.

Часа через два после окончания визита главы Верхнеоральска к коменданту тюремного замка на улицах городка появились внутренние войска. К зданию городской администрации в открытом «газике» подъехали, не считая водителя, лейтенант и двое рядовых, а из следовавшего за ним микроавтобуса «Газель» вылезли еще пятеро бойцов. Солдаты были при автоматах, а у лейтенанта на боку висел табельный «макаров».

Лейтенант поднялся в кабинет к Людмиле Сергеевне, где, как видно, получил соответствующие указания, потому как быстро и деловито организовал две патрульных группы, по три человека в каждой, а сам вместе с бойцом вновь уселся в «газик», и тот медленно двинулся вперед.

К этому часу, а дело шло к вечеру, веселье в городке несколько поутихло. Народу на них еще хватало, но недавний кураж, казалось, улетучился, как улетучиваются из открытой бутылки с пивом пузырьки газа. Часть населения еще болталась без дела, попивая прямо из горлышка горячительные напитки, кто-то нет-нет да и затягивал песню, а некоторые, наиболее уставшие, отдыхали тут же под заборами на мягкой травке. На шагавших посереди улицы солдат если и обращали внимание, то только для того, чтобы предложить им выпить. Но те поначалу имели вид строгий и неприступный. Поигрывали висевшими на плечах автоматами, угрожающе таращили глаза. Однако скоро и они расслабились. Воротнички гимнастерок были расстегнуты, рукава засучены, на лицах появились улыбки, а самый смелый украдкой хлебнул винца. Солдаты не понимали, для чего их сюда послали. Перед выходом из тюрьмы им сказали: в городе беспорядки, их нужно прекратить, а на деле никаких беспорядков не наблюдается. Люди просто веселятся. Правда, непонятно: с какой стати? На дворе будний день… Но причины для веселья могут быть разными. Им-то какое дело? Однако приказ есть приказ.

После восьми вечера, когда начало чуть заметно смеркаться, на улицах раздался каркающий глас мегафона. Вещал лейтенант. Он сообщил населению, что согласно указу главы Верхнеоральска в городе с одиннадцати часов вечера и до шести часов утра вводится комендантский час. Это было действительно интересной новостью. Далее мегафон выдал: «…В означенный срок на улицах без специального пропуска появляться запрещено. Нарушившие постановление будут арестовываться вплоть до дальнейшего решения координационного совета».

Сообщение привело жителей в полное недоумение. Что это за совет такой с непонятным названием? И на каком основании запрещается по ночам бродить по улицам? Кое-кто не внял угрозам и продолжал резвиться на улицах даже после означенного часа. Такие, с позволения сказать, «субчики» задерживались и доставлялись в городское управление милиции, где наскоро была организована чрезвычайная комиссия, следившая за исполнением указа главы администрации города. Руководила ЧК все та же Людмила Сергеевна Плацекина, при ней состоял подручный из числа казачков Кости Тимохина старый испытанный боец дядя Коля Горожанкин, славившийся своей рассудительностью. Лихая парочка немедленно вершила суд и расправу. Большинство приговаривалось к легкой, профилактической порке (мужской пол получал пару-тройку ударов плетюганами, женский – такое же наказание, но розгами), потом задержанных отпускали домой, но не всех. Кое-кто из особо буйных отправлялся коротать ночь в каталажке. К двенадцати часам порядок на улицах был в общем и целом наведен. Горожане мирно почивали в своих кроватках, лишь некоторые беспокойно ворочались, потирая поротые задницы.

Людмила Сергеевна, председательствующая на скоростном «военно-полевом суде», то и дело касалась дланью красных, воспаленных глаз. Ей ужасно хотелось спать, однако чувство долга, которым в настоящий момент она была пропитана до предела, не позволяло успокоиться на достигнутом. Требовалось ее присутствие, и она готова сидеть в этом прокуренном вонючем зальце, за древним колченогим уродом, столешница которого исписана всякой чепухой типа: «Мишка П. импотент». Кстати, полная фамилия этого несчастного Мишки, хотя и была замазана чернилами, однако читалась вполне разборчиво, и совпадала с фамилией Людмилы Сергеевны, чем приводила ее в некоторое смущение. Хотя Плацекина знала наверняка: сие утверждение не имеет ничего общего с конкретными фактами, однако чувствовала себя в какой-то мере оскорбленной.