На мгновение в голове пронеслась мысль, что Саймон передумал брать своё. Но потом дверь отворилась. Терлеанец усмехнулся, застыв на пороге.

Саймон не сказал ни слова. Пальцами коснулся панели на двери, введя несколько символов. Дверь по периметру замерцала красным. Никто не сможет войти. Он раздевался быстро, словно старался поскорее избавиться от мешавшей ему одежды.

Я задрожала, прекрасно зная, что последует за этим. Я хотела этого, накачиваясь предвкушением, как самым лютым наркотиком. Но я также и ненавидела эти моменты. Моё тело переставало принадлежать мне. Оно было предназначено для них. Под их нужды и настроение. Готовое принять столько, сколько дадут и лёгкой дрожью попросить ещё.

Не знаю, кто это сотворил со мной, но у него ухищрённый и изворотливый ум, как у дьявола.

Я тяжело задышала и сглотнула слюну. Спиной почувствовала изголовье кровати. Дальше двигаться некуда. Саймон быстро пересёк комнату уже обнажённым и остановился возле кровати, разглядывая меня.

Моё одеяло было натянуто до самого подбородка. Но Саймон смотрел так, будто на мне не было ничего. Я смотрела в его тёмные, гипнотизирующие глаза. Мне хотелось сказать что-то или возразить ему. Но язык словно отнялся.

Мы молча смотрели друг на друга, испытывая самые противоречивые эмоции. Саймон, как и всегда, внушал мне трепет и опасения. Слишком хорошо я знала его с иной стороны, чтобы поверить, будто он изменил своё отношение ко мне всего за один день.

Но таким, как сейчас, я его ещё ни разу не видела. Он был напряжён, как всегда: глубокая морщина залегла между нахмуренных бровей. Чётко очерченные губы сжаты в тонкую линию. Желваки играли на скулах. Его взгляд полыхал, суля не сладкое удовольствие, но острый и беспощадный экстаз. Обречённый, как навязанное нам притяжение. В его глазах я читаю, что я просто не имею никакого права отказывать в том, что принадлежит ему по праву.

Мои глаза сами обводили рельеф раскачанной мужской груди и широкий разворот плеч. Он силён и красив в своей мужественности. Наверняка женщины при взгляде на него теряют голову и мечтают стать его маоррой или хотя бы кейррой. Мечтают занять моё место. А мне хочется поменяться с кем-нибудь. Пусть он не замечает меня и не знает о моём существовании. Мне не хочется терять голову и растворяться в нём. Но это опять происходит.

Я невольно опускаю взгляд ниже. Понимая, что я слишком откровенно любуюсь его телом. Обвожу мысленно крупные кубики пресса, выдающиеся косые мышцы живота и сильные, мускулистые ноги.

Странная улыбка перекраивает моё лицо. Член Саймона уже напряжён. Он явно показывает, зачем пришёл его хозяин. Мой пристальный взгляд как будто заставляет его становиться ещё больше и твёрже.

И он точно не уйдёт, не утолив свой голод.

Я заставила себя отвести глаза в сторону, сказав тихо:

– Нет.

Тихое слово прошелестело едва слышно. Может быть, мне всего лишь показалось, что я произнесла его. Может быть, оно умерло там, же в глубине моих мыслей, едва родившись.

Саймон никак не отреагировал. Он как будто отключил все свои чувства до единого, бросившись на меня. Он резко выдернул одеяло из моих рук и швырнул в его сторону. Мгновенная трансформация – длинные когти распороли ткань лёгких брюк и невесомой туники.

Меня при взгляде на его изменённую руку с когтями уже не трясёт от страха. Наоборот, я хочу почувствовать прикосновение этих когтей. Лёгкое, невесомое и вместе с тем смертельно опасное.

Близость опасности возбуждала. Разрезанной туникой он быстро скрутил запястья моих рук и привязал их к изголовью кровати. Саймон действовал словно по привычке. Наши встречи были постоянно пронизаны чувством взаимной неприязни. Ему не нравилось зависеть от меня. Мне не нравилось, что он считал меня кем-то хуже насекомого.

Я не успела возмутиться, когда он единым движением широко развёл мои ноги. Подцепив когтем трусики, он разорвал их посередине, освободив доступ к пульсирующей промежности.

Саймон утробно зарычал, прижавшись головкой члена к влажным складкам. Одно движение мощных бёдер – его член проник глубоко в меня, заставив трястись от наполненности им.

Он стиснул пальцами мои бёдра, держа их широко разведёнными, и начал вколачиваться быстро и жёстко. Его член был горяч, как раскалённый прут, которым он нещадно терзал меня, вводя раз за разом.

В резких движениях не было ни капли нежности. Среди моих эмоций фоном стелилась тупая боль от жёсткого спаривания, но тело принимало это как нечто нормальное, ставшее уже привычным настолько, чтобы поймать в этом свой, особенный кайф.

Безжалостно, дико, но заставляет слабеть, становясь невыносимо податливой под мощным мужским телом.

Сегодня Саймон даже не проронил излюбленного «самка» или «дрянь». Он молчаливо брал желаемое. Слышны были только звонкие, мощные шлепки его бёдер. От похотливого влажного звука последние барьеры слетали к чертям, заставляя меня громко стонать, поддаваться ему навстречу и просить ещё и ещё…

Саймон двигался безумно быстро, уводя за немыслимую грань. Последние минуты секса с ним становились одним непрекращающимся маревом обжигающего оргазма на фоне громких криков срывающимся голосом. Он бурно кончил. Вопреки обыкновению, не отстранился сразу же, но придавил меня своим мощным телом. Его член пульсировал в лоне, накачанным спермой и моими соками.

Внезапно Саймон прижал меня к себе, передвинув руки с ягодиц на поясницу.

Я даже не сразу поняла, что произошло. Так необыкновенно было чувствовать прикосновения его крупных рук не для того, чтобы связать, толкнуть, переместить, обездвижить, ударить… Но для того чтобы прижать, подавляя собой, но не ломая.

Хрупкость момента зашкаливала и резала по измученным нервам не хуже алмаза.

Я часто дышала. Из уголков глаз покатились слёзы или пот скатился к вискам. Я вдохнула аромат мужского тела. Пряный, мускусный, горьковатый. Запоминающийся и такой знакомый, как будто я начала носить его на себе с самого первого момента встречи.

Саймон дышал так же тяжело, как и я сейчас. Его грудь прикасалась к моей. Я чувствовала барабанную дробь сердца внутри грудной клетки. Я на мгновение прикрыла глаза, а потом медленно открыла их, разглядывая жестокое, но красивое лицо мужчины. Его губы замерли недалеко от моих. Так близко… Что можно дотянуться, даже будучи обездвиженной и покорённой им.

Это желание было сильнее меня. Постыдное, унизительное желание. Некрасивое, как небрежно вывернутая наизнанку одежда. После всего того, что он делал со мной. После всех обидных слов и действий, после похищения и циничного использования, как вещью, я хочу почувствовать его поцелуй. Обидно до дрожи и непрошеных слёз, прокладывающих обжигающие дорожки к ушам.

Я подалась немного вперёд, касаясь мужских губ только своим дыханием. Саймон замер, смотря на меня или ожидая моих действий. Я смотрела прямо на него. Хмурый, тёмный, опасный. Вечно себе на уме. Старший напоминал мне чёрную тень.