Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да любой, даже средненький адвокат защиты, разнесет его показания в пух и прах, — заметил Пеллача.
— Да, вероятнее всего, но он утверждает, что видел человека — и думает, что это был Делани, — которого посадили в «Скорую», то есть он думает, что в «Скорую». Но не в микроавтобус, а в легковушку с кузовом. Нет данных о том, что Делани доставили в какую-то из местных больниц, но его слова заставили меня задуматься. Один из присяжных, Доминик Пайн, работает фельдшером. Зоуи и Кеннеди заложили Пайна и Найлора — всё рассказали судье. Последний человек, вместе с которым видели Делани, мог быть…
— Но это все основано на словах наркомана, — перебил Пеллача.
— Но отмахиваться от них нельзя, шеф. Позвольте мне закончить.
— Я ни от чего не отмахиваюсь. Я не люблю домыслы и предположения, а все, что ты рассказываешь, — это как раз домыслы и предположения. Пайн внесен в список подозреваемых?
— Нет, — признала Хенли. — Но ты не должен сбрасывать со счетов то, что говорит Рамоутер.
— Все наши обращения к потенциальным свидетелям ничего не дали, — угрюмо заявил Рамоутер.
— Вполне может оказаться, что ваш наркоман просто ошибся, — заметил Пеллача. — Но вам все равно придется с этим разбираться. Где был Пайн, когда пропал Делани?
— Вот тут не складывается, — сообщила Хенли. — У Пайна алиби. Он работал, когда исчезли Делани, Зоуи и Кеннеди.
— Хорошо, — кивнул Пеллача. — Следующий шаг — побеседовать с Баджарами. Оливер все еще на свободе, а она — ближайший…
В дверь резко постучали, потом в открывшийся проем просунулась голова Джоанны.
— Простите, что мешаю, — сказала Джоанна. — Но я подумала, что вы должны знать. Только что пришло разрешение на эксгумацию. Кэрол Льюис выкопают в воскресенье вечером.
Глава 71
Было почти десять вечера, и Хенли вспомнила о тех временах, когда, возвращаясь с работы, мечтала только о тишине. Но это было до того, как Роб, Эмма и Луна съехали. Она заметила плюшевого кролика Эммы под кухонным столом и попыталась сдержать слезы, навернувшиеся ей на глаза. Она вышла из дома и снова села в машину.
Она знала, что поездка к Пеллаче была не самой лучшей идеей. Добравшись до его дома, она какое-то время сидела в машине с включенным двигателем. Несколько минут Хенли смотрела на его окно. В проеме между занавесками был виден мигающий экран телевизора. Она подпрыгнула на месте, когда кто-то громко постучал ей в окно.
— И сколько еще ты собираешься сидеть в машине? — спросил Пеллача.
Хенли опустила стекло.
— Роб ушел, забрал с собой Эмму. Даже Луны нет, — сказала она, выключая двигатель. — Я не могу оставаться в пустом доме. Слишком тихо.
— Ну, тогда заходи.
* * *
— А почему ты не вернулась в дом свекрови? — спросил Пеллача, закрывая за собой входную дверь.
Хенли притворилась, будто не услышала вопрос. Она зашла в гостиную. Пеллача наблюдал за каждым ее движением, и она это чувствовала. К фотографиям на полке над пустым камином добавились новые. Улыбающийся маленький мальчик. Еще одна фотография женщины с такими же глазами, как у Пеллачи, которая теперь забыла, что у нее есть сын.
— Как она? — спросила Хенли.
— Не лучше и не хуже. На прошлой неделе она приняла меня за дядю Тони. Он умер, когда мне было двенадцать лет.
Хенли подумала о Рамоутере и его жене. Она не могла представить, каково это: видеть, как твоя жена или мать медленно теряют способность тебя узнавать.
— Все так же проигрываешь?
Хенли взяла в руки джойстик от приставки, лежавший на диване. Она знала, что Пеллача не хочет говорить о матери.
— Да. Играл с племянником в Мельбурне, — ответил Пеллача, все еще стоя в дверном проеме. — Везучий поганец.
«Я не должна быть здесь. Мы ведем себя как дети», — подумала Хенли, пытаясь придумать хоть что-то, чтобы заполнить неловкую тишину.
— Я не останусь, — сказала она, снимая игру с паузы.
— Конечно, нет.
* * *
— Он поймет, что это не я его обыграл. — Смеясь, Пеллача выключил приставку и включил новости по телевизору.
— Если он захочет сыграть еще раз по-настоящему, можешь сказать ему мое имя пользователя.
Какое-то время они молчали и просто смотрели новости с субтитрами. Никто, кроме членов семьи и друзей, не знал, что Пеллача плохо слышит левым ухом. Они сидели близко друг к другу, но не слишком близко. Между ними еще оставалось место, но его было мало, и рука Пеллачи иногда касалась руки Хенли.
— Почему ты приехала, Энж? — спросил Пеллача.
— Потому что у меня отвратительное настроение, а дома слишком тихо.
— Но необязательно было приезжать сюда.
— Я знаю, но ты меня понимаешь. Эта работа… Что она с нами делает?
— Но разве ты не поэтому вышла замуж за Роба? Ты же хотела человека не из нашего круга. Того, кто не знает, что с нами делает наша работа. Ты называла мне эту причину.
Хенли не ответила. Именно это она сама говорила себе, когда приняла решение наконец закончить отношения с Пеллачей и быть с Робом.
— Ты могла бы просто позвонить. Отправить сообщение.
— Вау! Можно подумать, что ты не хочешь меня здесь видеть.
Хенли знала, что дразнит его. С той самой секунды, как Пеллача увидел ее машину, припаркованную перед его домом, стало понятно, что то, что сейчас случится, неизбежно. Хенли не была уверена, Пеллача притянул ее к себе или она притянула Пеллачу. Она просто почувствовала его губы на своих.
— Я по тебе скучал, — произнес он. Хенли сняла футболку через голову, Пеллача принялся целовать ее шею, а его рука опустилась ей в джинсы.
— Я знаю, — ответила Хенли, у которой перехватило дыхание.
Она тоже по нему скучала, но не могла сказать это вслух. Сейчас ей нужно было одно — чтобы Пеллача заставил ее забыть обо всех ее потерях, ранах и сомнениях — обо всем, что ее мучило.
Глава 72
— Лорин, малыш. У тебя все в порядке?
— Все отлично. Скоро выйду.
Лорин взглянула на свое отражение в зеркале трельяжа. Она сделала все для того, чтобы он был доволен. Он сказал ей, что его любимый цвет желтый. Летние распродажи в магазинах уже закончились, магазины были заполнены осенними коллекциями. Ей пришлось потратить массу времени, чтобы найти желтый шелковый топ среди кучи одежды в черных, сливовых и угольных тонах. Она повернулась боком и поправила лямочки на плечах.
— Лорин, я открою еще одну бутылку красного, хорошо?
— Отлично, дорогой.
Она