— Ты чего, Дося?! — От падения на той стороне его удержала она же — весь переход, показавшийся как всегда и мгновенным, и бесконечным, она продолжала его держать за ремень: — Зачем?

— Ты что? Не понял? — Отпустив его, Дося поправила ему куртку: — Змеев нас специально спровадил. — Она зябко передёрнула плечами: — Что-то случилось — видел, как он галстук поправлял?

— Галстук? И что такого? Может ему узел жал.

— Змеев никогда не позволит себе подобного, отправляя группу на задание. Ни-ког-да. Будет терпеть, но поправлять свою одежду — нет. Так что — случилось что-то.

— Эй? — Стоявший на земле Карась поднял руку, привлекая их внимание: — Намиловались? Работать желания не возникло? А ну оба — ко мне бегом! Доська — осмотр территории, Маслов — вон Ключник идёт — дуй к нему за деталями! Всё! Шевелимся!

Двигавшийся в их сторону привратник, надо заметить, что шёл он по густой траве, не отрывая босых ног от зелёного ковра, был одет в свободную, развивавшуюся на лёгком ветру рубаху и такие же широкие штаны. Остановился он в паре шагов от людей. Разведя руки в сторону, он глубоко поклонился, а затем, отыскав взглядом старшего — по его мнению, им был вышедший вперёд Маслов, певуче проговорил-пропел: — Благословенна земля Слуг. Благословенны плоды, даруемые ей. О, вы, усталые путники, остановитесь и вкусите их прежде, чем продолжите свой путь.

— Что? Еду дают? — Подошедший к Игорю Чум вопросительно посмотрел на пустые и всё так же раскинутые в стороны руки Ключника: — И где? Плоды где, дядя?

— Я думаю, — оттеснив его плечом назад, прошептал Маслов: — Что здесь имеет место иносказательное прочтение. Не буквально. — Сделав шаг вперёд, он оставил разочарованного Чума позади и, поклонившись в пояс, попробовал ответить, соответствуя манере Привратника: — Благословенна земля ваша, воистину — рады мы будем вкусить плоды её и эээ… Проникнуться мудростью Слуг… эээ… управляющих ею. Меня нарекли Игорем, о Привратник. Дозволено ли мне будет узнать ваше имя и имя сего чудного мира?

— Моё имя — Милашеш, — прижав руки к груди поклонился Ключник: — А сей дивный мир был наречён Милавиэлюсиэлем. Здесь обитают люди, отринувшие путь насилия, стяжательства, гордыни и похоти.

За спиной Маслова послышался вздох Чума.

— Люди, выбравшие жизнь ради просвещения разума и совершенствования тела, как велит учение Единства, обитают здесь.

— Нам было бы крайне интересно, — убрав за спину руку, он сжал кулак и погрозил им снайперу: — Если сие будет нам дозволено.

— Учение Единства открыто для всех. Идите с миром, — отступив на шаг в сторону, Милашеш показал рукой на едва видневшуюся в зелёном ковре тропинку: — Путь сей приведёт страждущих просветления в поселение. Там, прибыв на центральную площадь, вопросите любого — он проводит вас в Дом Единства. Идите же, — он приглашающе повёл рукой: — Поспешите — свет истины стоит того!

— Какой-то он, — поднявшись на вершину окаймлявшего Кольцо холма, Чум поёжился и посмотрел назад. Там, устроившись в позе лотоса около основания Портала, сидел Ключник.

— Неестественный. Как телёнок, ей-Богу.

— А ты чего ждал, — помахала рукой Милашешу, Дося: — Что он тебе сразу в морду сунет? Типа, чего припёрлись, валите отсюда?

— Ну не так, — начал спуск по тропинке снайпер: — Но как-то того, это всё, неправильно. Слащаво очень.

Здесь, за пределами Кольца, тропа скорее угадывалась в отличие от той, как-то протоптанной, её части близ Портала. Разговоры смолкли сами собой — идущим, вернее сказать продиравшимся, сквозь буйное разнотравье людям было не до того. Только тогда, когда намётки тропы вывели их на неширокую, хорошо укатанную грунтовую дорогу, их беседа возобновилась.

— А не похоже, что сюда часто ходят, — Карась, проследив взглядом свежепробитую тропу, перебросил карабин на грудь: — Мирок, конечно, милый, — бросил он взгляд на простиравшийся вокруг пейзаж, словно сошедший с полотен средневековых художников, обожавших подобные пасторальные виды: — Но если тут так хорошо, то почему сюда не несутся толпы из других, менее благостных, мест?

— Не пущают? — Вскинула бинокль к глазам Дося: — Планета не резиновая, вот и… Ой! Смотрите! Птичка летит… К нам, — последние слова она произнесла, вскидывая свой АШ-12 в сторону быстро росшей в размерах точки.

— Рассыпались! Маслов — остаёшься! — Короткая команда-вскрик Карася застала Игоря врасплох — вот только что, он, как и все, крутил биноклем, ловя нечто с крыльями оптикой, а раз! И он один стоит посреди пустой дороги.

— Вы где все? — Закрутил он головой, пытаясь найти товарищей, но шипение Чума, казалось, что тот стоял прямо рядом с ним, вынудило его отказаться от своих попыток.

— Стой на месте, не дрейфь — прикроем, — тон снайпера был весьма убедителен, и Маслов последовал его словам, позволив себе разве что расстегнуть кобуру. Так, на всякий случай.

Неведомое летающее создание, медленно взмахивавшее кожистыми крыльями — с виду оно походило на короткомордого птеродактиля, заметив одинокого спутника, заложило пологую дугу, идя на снижение. Проскочив за него — свой манёвр хищник, а белоснежные зубы в приоткрытой пасти явно намекали на преобладание мясных блюд в его диете, начал слишком поздно, развернулся и, натужно взмахивая крыльями, двинулся к застывшему человеку.

— Не дёргайся, — голос Карася прозвучал совсем рядом: — Стой спокойно, всё под контролем.

— Ага, — невидимый Чум оставался верен себе: — Ты это — улыбнись и рукой помаши.

— Издеваетесь?! Он же сожрёт меня?!

— Не сожрёт, тощий ты, — снайпер был явно в ударе: — Вот Досю — ту да. И сочная и… ой! Сдурела?!

— Обоим. Чум! Внимание! — После окрика Карася всё затихло, и в наступившей тишине Игорь не то расслышал, не то угадал шелестящий шум рассекавших воздух перепончатых крыльев.

На сей раз птичка не рассчитала с высотой — поняв, что текущий курс вобьёт его тело в дорогу, она суматошно замахала крыльями набирая высоту — Маслов инстинктивно присел, задирая голову, когда в паре метров над ним пронеслось покрытое костяными бляшками брюхо с поджатыми лапами и, дождавшись начала разворота летуна, идущего на новый заход, торопливо зашептал, надеясь, что скрытые высокой травой товарищи расслышат и разберут его слова.

— Вы постромки, ремешки как шлейки, на его брюхе видели?

— Видел, — подтвердил его наблюдения майор: — И это плохо. Раз ящер в ремнях — значит он из местных, принадлежит местным, я хочу сказать. А раз атакует — значит Дося права — чужаков тут не любят.

Решив не рисковать, птеродактиль, подлетев к застывшей посреди дороги фигурке, довольно оскалил пасть, лишний раз напомнив о своих предпочтениях в еде, а затем, встав на крыло, заложил крутой вираж вокруг Игоря, заставив того покачнуться от ударившей в грудь плотной волны воздуха, смешанного с песком и пылью.

Дернувшись всем телом, ящер проскочил всего метрах в трёх от него, Маслов замер, едва не раскрыв от изумления рот — на спине чудовища, вставив ноги в ременные петли и цепляясь одной рукой за подобие вожжей, размахивал другой, свободной, молодой черноволосый парнишка, одетый, как и Ключник, в свободные белые одежды.