- Со вчерашнего дня в "Шанхае" сидит с наглойрожей... А чего с ним сделаешь, свидетелей-то нет. Парни его молчат какпартизаны, рыночные хоть и видели, как народ хватали, но показания дать вряд лирискнут. А уж те, кто.., сама понимаешь, свидетельствовать против него будуттолько на Страшном суде. По всему городу ползут слухи, один страшней другого,перешептываются, что Тагаев сам за рулем сидел, но, похоже, такое чудовищноепреступление останется нераскрытым.

- Этого не может быть. Он не мог...

- Я тебе всегда говорил... - Артем поморщился и в досадемахнул рукой. - Лялин мне башку оторвет, но уж коли я начал говорить.., намподарочек подкинули, прямо к дверям, два трупа, Каримова и Вали. Они у нас врозыске, и вот нашлись. Мужики считают, Каримова земляки сдали... Меня даже не Тагаевпугает, не то, что он такое сотворил, ведь в самом деле бандит. Он ведь тебя..,если честно, смотреть на него было страшно, вот мозги-то и не выдержали. Менявчера капитан один напугал, старик уже, вместе пиво пили, а он и говорит:Тагаев, говорит, конечно, совершенный отморозок, но, в общем-то, нам здоровопомог. Теперь идейные наш город обходить стороной будут, а нарисуется еще одинтакой Каримов, свои же сдадут, чтоб под колесами случайно не оказаться... -Вешняков вздохнул с печалью. - А сегодня один человечек шепнул, к Тагаеву гонцапосылали, этого, из шашлычной, забыл, как зовут.

- Ашот.

- Точно. Тот вроде бы сказал, "твою женщину обидели,твоего сына убили, ты отомстил, теперь надо дальше жить". Не поверишь, ониТагаева еще больше зауважали. Скажи, что с людьми творится?

- Передай Тимуру, - попросила я. - Пусть приедет.

- Ага. Воспитывать будешь? Нехорошо, мол, дяденекколесиками... Смех, да и только. Волки если и живут с людьми, то только направах пленников. Вон у тебя мобильный на тумбочке, - недовольно отмахнулсяВешняков.

- Я звонить ему не могу.

- И не надо. - Артем посмотрел с тоской и добавил:

- И он не придет. Он ведь понимает, после того, что онсделал.., у тебя-то с мозгами все в порядке.

Тимур так и не пришел, а я так и не позвонила. В концемесяца меня выписали из больницы, я забрала Сашку, который все это время жил уРитки, и вернулась в свою квартиру, хотя Дед очень настаивал, чтобы япоселилась у него. Поспешила выйти на работу, стараясь поскорее направить жизньв привычное русло и без дрожи смотреть на мамочек с колясками и витрины секциймягких игрушек. За редким исключением это почти удавалось. Пока вдруг ночью нераздался телефонный звонок и я не услышала голос Лукьянова.

- Здравствуй, милая. Хочу сделать тебе предложение, от котороготы не сможешь отказаться, - хихикнул он и добавил серьезно:

- Найди меня.

- Странное занятие для девушки, которая сделала все, чтобытебя потерять.

- Вдруг ты поспешила? - опять хихикнул он, а я вздохнула.

- Это будет игра в прятки или в ней есть какой-то смысл?

- Конечно.

- Тогда назови причину, по которой мне захотелось бы тебянайти? - усмехнулась я.

Голос Лукьянова стал вкрадчивым, а у меня появилось чувство,точно сам дьявол стоит рядом и тихонько нашептывает в ухо.

- А ты подумай.

- Наверное, я недостаточно сообразительна.

- Даю подсказку. Семимесячные дети довольно живучи.

- Чушь, - сказала я резко, но под ложечкой противнозасосало.

- У твоего сына гены хоть куда: мама живучая точно кошка ипапуля не подкачал.

Он сказал "сын", и все поплыло перед глазами, хотяя знала, этого не может быть. Этого просто не может быть.

- Ты сейчас все это выдумал?

- Нет, что ты, гораздо раньше. Зачем, по-твоему, я выкралтебя из больницы?

- Если верить твоим словам, для того, чтобы быть рядом.

- Конечно. Как один из вариантов вполне годится. Хорошийигрок всегда имеет несколько.

- Разумеется. Только в твою игру я не стану играть, Саша.Мой ребенок умер.

- Возможно. Но ведь сомнение уже возникло?

- Саша... - начала я и запнулась. Я могла произнести слова,что вертелись на языке, а могла промолчать. Что бы изменилось?

Он засмеялся и спросил:

- А чего ты ждешь от врага? Сострадания?

- От тебя ничего. Считай моего ребенка утешительным призом.Ты подарил мне собаку, а я тебе своего сына.

- Храбришься, милая? Это ненадолго. Знаешь, какое у тебясейчас лицо? Бледное до синевы, и жилка бьется под глазом, рот приоткрыт,потому что дышать нечем, а глаза.., обожаю твои глаза. - Я повернулась кзеркалу и невольно усмехнулась. - Ну, так что, милая? Раз, два, три, четыре,пять, выходи меня искать.

- Мне запретили играть с плохими мальчиками и вообще сегодняоставили дома.

- Не расстраивайся. Завтра будет новый день, и всеизменится. Сладких снов, детка.

Он повесил трубку, а я заметалась по комнате. Он сказал"твой сын". Это ничего не значит. Он мог еще раз заглянуть в моюмедицинскую карту, но он это сказал, и я готова была поверить.

- Этого не может быть, - повторяла я, вышагивая от окна кдвери, несколько шагов в одну сторону, поворот и несколько шагов в другую. Шагивсе быстрее, движения все резче. - Этого не может быть. Ребенок не мог выжить.Это бред.

Я схватила вазу со стола, швырнула ее на пол, вслед за нейтуда полетели другие вещи. Я крушила все вокруг себя и орала:

- Этого не может быть!

Орала в голос, под испуганный лай Сашки, но не моглазаглушить тихого шепота в душе: "А вдруг?"

С тех пор каждую ночь звонил телефон, я снимала трубку ислышала, как плачет ребенок. В четверг я не выдержала и поехала в клинику, хотязапрещала себе даже думать об этом. Я могла попросить Лялина навести справки оней, и это было бы первым шагом на пути к безумию. Чтобы не спятить, я должназабыть об этой клинике, но вместо этого я поехала туда.

Шел обход, и меня попросили подождать в приемной. Яустроилась в кресле и огляделась. Здание небольшое, бывший детский сад,территория огорожена, в прошлый раз мы покинули клинику через дверь, выходящуюна север, она была напротив калитки, там, в переулке, стояла машина.Центральный вход в противоположном направлении, ворота открыты, перед входомнебольшая площадка для машин.

Наконец появилась женщина, кивнула мне и повела в кабинет.

- Слушаю вас.

- Я бы хотела поговорить с хозяином клиники. Это оченьважно.