И то, что вернулось в наш дом, могло быть совсем другим телефоном. Телефоном, который мог слушать нас. Камерой, которая могла видеть нас, когда ее оставляли где-нибудь на столе. Я представила себе, как телефон лежит рядом с кроватью Коннора, изучая наши привычки, наше расписание, время, когда Коннор встает и ложится спать… Он мог даже записать тональность набора и вычислить код нашей сигнализации.

Хотя, возможно, это было проще всего. Может быть, офицер Грэм подсмотрел, как я ввожу этот код, в вечер его первого визита к нам.

Что-то едва заметно подается во мне. Я чувствую первый яростный укол паники, когда шок начинает проходить, – как будто возобновляется кровотечение. Закрываю глаза и пытаюсь думать, потому что это…

Это самый важный момент моей жизни.

В машине висит тяжелая тишина, превосходная звукоизоляция приглушает рокот дождевых струй до глухого монотонного шипения, похожего на шепот далеких звезд. Позади нас на дороге нет ни одной машины, впереди тоже не видно теплого света приближающихся фар. Мы точно так же могли бы быть единственными людьми, оставшимися в живых в этом мире.

Телефон жужжит снова. Я перекладываю пуховик так, чтобы прикрывать экран, и читаю вторую эсэмэску:

Она от Сэма Кейда. Он вовсе не ушел в горы на поиски. Вся это поездка оказалась ложью.

Мой телефон стоит на беззвучном режиме, поэтому он не издает писка, когда я осторожно, медленно набираю ответ:

Я как раз нажимаю «Отправить», когда машину резко заносит вбок, и я с силой ударяюсь о пассажирскую дверцу. Телефон вылетает у меня из рук, и я даже не успеваю заметить, отправилось сообщение или нет.

Я пытаюсь схватить телефон, Грэм делает это одновременно со мной, и намеренно – я в этом уверена – с силой ударяет его об одну из металлических опор сиденья. По экрану бегут трещины, питание отключается.

– Черт! – восклицает Грэм, поднимая телефон и встряхивая его, словно может волшебным образом исправить поломку. Превосходное представление. Он даже выглядит озабоченным, и, не будь я сейчас в таком ужасе и ярости, я поверила бы в это.

Пытаюсь замедлить поступление адреналина в мою кровь, потому что сейчас мне это не нужно. Мне нужно думать. Мне нужно составить план, прежде чем начать действовать. Пусть думает, что обманул меня.

Я должна убить этого человека. Но сначала – узнать, куда он дел моих детей. Поэтому я медленно, очень медленно приподнимаю рюкзак. Шелест дождя и шум мотора могут замаскировать звук открываемой «молнии». Мои руки неистово трясутся от ужаса и пулеметного перестука сердца. Я сую руку в рюкзак и касаюсь пальцами пупырчатого пластика пистолетного кейса.

Он развернут неправильно. Мне нужно повернуть его, чтобы добраться до замка́.

Лэнсел Грэм скорбно смотрит на разбитый телефон.

– Черт возьми… Приношу извинения. Послушайте, в участке, наверное, получают копии звонков. Хотите, я проверю?

Не дожидаясь моего ответа, он достает свой сотовый телефон и делает вид, что набирает номер. Экран освещается. Выглядит все как обычно, но я полагаю, что вместо связи он включил диктофон.

– Привет, Кец, я тут только что расколошматил телефон мисс Проктор… Да, знаю. Уронил его, как идиот, он едва ли не на куски разлетелся. Послушай, вы перехватываете ее звонки? Записываете? – Грэм оглядывается на меня и улыбается, изображая подлинное облегчение. – Хорошо. Это хорошо. Спасибо, Кец. – Он отключает приложение нажатием большого пальца. – Не волнуйтесь, они мониторят звонки. Кец сообщит мне, если будут какие-то новости про ваших детей, хорошо?

Это все чистой воды спектакль. Я совершенно уверена, что он не звонил в полицейский участок. Кейс с пистолетом оттягивает рюкзак вниз. Если я сделаю неверное движение, Грэм ударит меня, а один сильный удар от мужчины его габаритов с близкого расстояния наверняка отправит меня в нокаут. Я должна контролировать свой страх. Должна.

Дюйм за дюймом я приподнимаю кейс и поворачиваю на другую сторону. Это занимает, кажется, целую вечность. Я молюсь, чтобы Грэм не понял, что я делаю. В машине царит плотный сумрак, на дороге снаружи темно. Но я вижу, как он поглядывает в мою сторону.

Ухитряюсь повернуть кейс, но под рукой у меня оказываются петли. Понадобятся еще два поворота, чтобы добраться до замка́, и мне хочется плакать, хочется кричать, хочется схватить рюкзак и огреть им Грэма по голове, но это не даст мне преимущества – не сейчас и не здесь, на этой пустынной дороге в этот дождливый вечер.

Я уверена, что он вооружен. Я уверена, что он может выхватить свой пистолет куда быстрее, чем я – свой. Если я не буду контролировать себя, если буду действовать на одних эмоциях, я проиграю.

А я должна переиграть этого маньяка.

Мы поворачиваем к Стиллхауз-Лейк. На озере сегодня ни одной лодки, почти во всех домах, мимо которых мы проезжаем, ярко горит свет, отгоняя темноту и монстров. На развилке у дома Йохансенов Грэм сворачивает влево. Мы проезжаем мимо их подъездной дорожки, и я вижу, как чета стоит на кухне с бокалами красного вина в руках и беседует между собой, расставляя на столе тарелки. Уютная жизнь абсолютно чужих мне людей. Нездешняя картина нормальной жизни, которая исчезает в следующий миг.

Мы едем дальше. Я вижу справа дом Грэма. Он неподдельно сельский – обширный фермерский дом без претензий на элегантность, в отличие от «модерна» Йохансенов, сверкающего во все стороны острыми стеклянными гранями. Дом Грэмов достраивали несколько поколений, и это заметно по разным оттенкам кирпича.

Перед домом припаркован еще один внедорожник, пара горных велосипедов и квадроцикл. На прицепе стоит средних размеров лодка, готовая к спуску на воду. Все необходимые принадлежности для мужчины, живущего в доме мечты у озера.

Мы проезжаем мимо его дома. Дорога становится неровной, машина подпрыгивает и чавкает колесами по грязи – гравийная отсыпка заканчивается. Я упустила свой шанс. Почему-то я думала, что он действительно остановится у своего дома, и я намеревалась выскочить из машины, спрятаться в темноте и пару раз пальнуть по огромным окнам Йохансенов. Это определенно заставило бы их позвонить в 911 – даже если б они не впустили меня в дом.

Но Грэм не останавливается, и я продолжаю поворачивать оружейный кейс. Быстрее. Еще один ничего не выражающий взгляд на мои шевелящиеся пальцы.

– Я высадил Сэма у гребня вон той гряды, – говорит мне Грэм. Лжец. – Дорога доходит только дотуда, но дальше начинаются охотничьи тропы, ведущие в гору. Вы хотите встретиться с его отрядом, правильно? Тогда это единственный путь. Извините за тряскую езду.

Я отлично понимаю, что этот человек играет со мной в игру. Голос у него теплый, негромкий и чуть-чуть довольный. В призрачном свете приборной панели я не могу разобрать точно, но думаю, что он слегка раскраснелся от своего успеха. Наслаждается этим, но пытается не показать. Это та часть игры, которая ему нравится: когда он уже обретает полную власть и контроль над жертвой, а та еще и не знает, насколько все плохо.