Неподалеку от тех самых столбов позора, на камне которых, помимо прочих, значилось имя Сирши Фитцджеральд, застыл страж – один из тех, что предпочли притвориться статуей. Колдуны уже направлялись к нему – неподвижной, а потому легкой мишени.

– Стойте! – зычным голосом крикнула Морриган.

Они удивленно замерли, будто решив уподобиться мертвым куколкам Агнес Фитцджеральд. Морриган подошла к стражу, на ходу вынимая из кармана восстановленный полуночный осколок и свечу.

– Что делаешь? – осведомился Дэмьен тоном человека, привыкшего наблюдать за чужими причудами. Остаться в стороне от происходящего он, конечно, не сумел.

– Заглядываю в мир теней, что же еще.

Огонек свечи был ее маяком, не позволяющим заблудиться в мертвом мире. Поверхность осколка стала его отражением. Там, в зеркальной глубине, плоть слезла с костей, обнажая бьющуюся в клетке из ребер темную сущность. Мелкую, ершистую, с лучиками-тенями. Демон, отчаянно рвущийся наружу из костяной ловушки. Нет, по ощущениям скорее демоненок. Морриган озадаченно нахмурилась. Неужели среди фоморов были кто-то вроде… детей? Или то, что она видела перед собой – это слабая сущность, недавно сотворенная миром теней?

Только там, в отражении осколка истины, Морриган смогла увидеть веретнические чары Агнес. Многие плетения оказались порваны – ослабевшая с ее смертью, связь фоморов с миром живых чем дальше, тем сильнее истончалась. И когда она будет уничтожена, что станет с демоненком, выдернутым из мира теней в мир враждебный, незнакомый, чужой?

Морриган сама не понимала, что толкнуло ее на этот шаг. Не раздумывая, она прошептала заклинание. В одной руке сжимая полуночный осколок, вторую положила на грудь немертвого стража. Резко выгнулась – так, что захрустели позвонки, становясь не проводником в мир теней, но его дорогой. Хлынувшая через Морриган к демоненку сила позволила тому разорвать последние звенья чар. И через нее же вернуться в родной мир.

А немертвый страж, рухнув на землю, снова стал чьим-то мертвым другом, мужем, братом или отцом.

– Ты освободила его. Того, кто сидел внутри, – нахмурился Дэмьен. – Зачем? Что за странная симпатия к темному созданию?

– Он в клетке, Дэмьен. И он порабощен.

Берсерк покачал головой, но эмоции по его лицу прочитать было сложно. Глядя на лежащее у ног мертвое тело, Морриган глухо произнесла:

– Для многих мы, ведьма и берсерк, темные создания. Для многих мы – не заслуживающая свободы тьма.

Колдуны, вдоволь насмотревшись на Морриган, расходились. А для нее, кажется, пришло время покаяния.

– Помнишь, ты говорил, что я представляю опасность для Пропасти? Так вот… ты, кажется, все-таки оказался прав.

Дэмьен мгновенно посерьезнел.

– Та-ак… выкладывай.

Морриган рассказала о треснувшем зеркале в Тольдебраль и о своем полуночном осколке. Дэмьен – само неодобрение – покачал головой.

– Брось, – вспыхнула она, – ты не можешь меня осуждать. Откуда я могла знать, что дух увяжется за мной в Пропасть? Что решит убить королевскую семью?

– Мне нет дела до семьи Фитцджеральд. К тому же смерть Агнес дала Доминику шанс побороться за титул короля города. Но я дал обязательство защищать Дом О`Флаэрти и намерен следовать своему слову до конца. И если убийца решил перебить главных претендентов на трон…

– Разве тогда у Доминика не поубавится конкурентов?

Когда Дэмьену надоело играть в гляделки, он отчеканил:

– Делай, что хочешь, но исправь то, что натворила.

Морриган в ярости развернулась, но он придержал ее за локоть.

– Если тебе понадобится моя помощь… – глядя куда-то поверх ее плеча, с неохотой проговорил берсерк. – Иключительно в интересах дела…

Она закусила губу, чтобы спрятать улыбку. Было у них все же кое-что общее. Насколько ей сложно попросить о помощи, настолько и Дэмьену – ее предложить.

– Тогда я знаю, где тебя искать.

Он тихо рассмеялся.

В особняк Дома О`Флаэрти они возвращались в молчании. Шли рядом, почти касаясь друг друга плечами.

– От Оливии слышно что-нибудь?

Дэмьен покачал головой.

– Лучшее решение для нее – отказаться от титула, на доставшиеся в наследство деньги купить себе миниатюрную версию Тольдебраль и жить там припеваючи вместе с сестрой, когда с той снимут маску обезличенной. И в игры сильных мира сего не встревать.

– Я все еще не могу понять, есть ли взаимосвязь между духом зеркала и королевской семьей, – призналась Морриган. – Он, как-никак, принадлежит миру теней. Что, если кто-то из веретниц семьи Фитцджеральд однажды заключил сделку не с демоном, а с духом? Призвал его из мира теней и превратил в некую… карающую длань. Вот только я не верю, что Сирша пошла бы на это.

Губы Дэмьена растянулись в лукавой улыбке.

– Ну надо же, ты прониклась симпатией к отступнице.

– Она помогла Клио.

– Как и я. Ко мне ты тоже прониклась симпатией?

Какое-то время, не сбавляя шага, они молча смотрели друг другу в глаза. Морриган отвела взгляд первой.

– Ты сам говорил, что, раз Сирша по-прежнему обезличенная, у нее весьма сомнительные перспективы стать королевой. Но мне не дает покоя Оливия. Не слишком ли удачно она осталась в живых? Да, ты считаешь ее слабой. Но что, если она, пойдя по стопам матери, ради власти заключила сделку с миром теней?

– Ты не доверяешь даже той, кто привел тебя к Сирше? А значит, косвенно помог разорвать связь Клио с миром теней?

– Я никому не доверяю. – Морриган запнулась на мгновение. – Стараюсь не доверять.

Дэмьен поднял руки, будто сдаваясь.

– Ну хорошо. Тогда подумай вот о чем. Оливия упустила шанс объявить право узурпации. Почему? Какой резон организовывать покушение на собственную мать и, когда оно совершено, молчать? А ведь к этому моменту Оливия уже могла на законных основаниях занять трон.

– Репутация? – не слишком уверенно предположила Морриган, предугадывая реакцию берсерка. – Может, она не хотела выглядеть в глазах других убийцей?

Как и ожидалось, Дэмьен ответил снисходительным смешком.

– Это Пропасть. Здесь иная мораль. Да и что насчет других жертв? Клио и остальных? Для чего они ей?

Морриган помрачнела. Едва собранный, пазл снова распадался на части, а ей нужна была цельная картина. Чтобы отыскать духа зеркала.

Чтобы отомстить.

Первым, кого она встретила в особняке после дворецкого, оказался Доминик. Торжествующее выражение на лице обычно сдержанного лорда Высокого Дома натолкнуло на мысль, что призрачные слухачи донесли до своего хозяина свежую весть.

– Полагаю, королевой Оливия не стала?