Агнес Фитцджеральд, суровая королева Пропасти, «железная старуха», как назвал ее Дэмьен, отдала последние силы на то, чтобы защитить своих дочерей.

– Вместо того чтобы тихо сидеть в теневом коконе и молиться Балору, как ее сестра, Линн, идиотка, вышла из него. Решила, что достаточно сильна, чтобы совладать с духом. И поплатилась за свою самонадеянность.

– Или же Линн просто была готова на все, чтобы не позволить любимой матери погибнуть, – сухо сказала Морриган.

Бадб пожала плечами, но отвечать не стала.

И все же… зачем дух убил Агнес? И как он вообще попал в Пропасть?

Морриган резко поднялась с кресла. А она все гадала, куда Итан исчез после убийства Лары Кэнни, если поблизости не было никаких зеркал.

«Идиотка, какая же ты идиотка».

Она бросилась в комнату, проигнорировав недоуменные вопросы матери. Схватив сумку, с которой прибыла когда-то в Пропасть, Морриган вытряхнула на кровать все ее содержимое. Один взгляд на ведьмовские атрибуты, и все встало на свои места. Осколок истины – верный союзник любой зеркалицы – украсила паутина трещин. А такого просто не могло произойти естественным путем – осколок был зачарован от обычных, немагических, ударов.

Если даже Бадб не смогла проникнуть в Пропасть, пока связанная с ней магическими и родовыми узами Морриган не оказалась здесь, то и у убийцы был лишь один способ сюда попасть. Через осколок истины, который она постоянно носила с собой. Морриган заскрипела зубами от злости.

Она собственноручно открыла Итану вход в Пропасть. И, оказавшись здесь, он направился прямиком в Тольдебраль.

Бороться со сном становилось все тяжелее. Теперь, когда Клио видела мир глазами белой голубки – слишком быстрый, слишком яркий, но все же родной мир, прежде тонущий во мраке, словно в гуще тэны… дышать стало легче. Страх больше не бился в грудной клетке как второе сердце. Страх, что она навеки останется слепа. С плеч будто рухнула каменная плита – так велико было облегчение. Однако на смену ему пришла смертельная усталость. Клио ужасно хотела спать.

«Ведающая Мать будет рядом, она обещала», – убеждала она себя, пока веки наливались свинцовой тяжестью.

Правда, сама с трудом понимала, как предводительница лесных ведьм сможет преодолеть разделяющее их расстояние и быть рядом с ней. Но от самой этой мысли становилось легче.

Поерзав на согретой постели, Клио сомкнула веки. Медленно выдохнула через приоткрытые губы и по памяти коснулась знака Дану, оставленного Ведающей Матерью. Мысленно воззвала к ней, и метка ответила теплом. Оно разливалось по телу, даря покой и умиротворение.

Клио провалилась в сон, а вместе с ним – в протянувшуюся от края до края белую неизвестность. Она вскрикнула. Звук потонул в пространстве, будто набитом ватой.

– В-ведающая М-мать? – дрожа, позвала Клио. – Вы здесь?

Обернулась вокруг своей оси, но куда бы она ни смотрела, белизна оставалась нетронутой, неизменной. Сделала шаг, за ним другой, третий, сотый… но по однообразному пейзажу вокруг казалось, что и вовсе не тронулась с места. И пусть белая пустота лучше черной мглы мира теней, но и она пугала – своей незыблемостью, отсутствием даже проблеска жизни. Что, если Клио не зря так боялась засыпать и погружаться в это белое ничто? Что, если теперь она застряла здесь навсегда?

Страх взорвался в груди, Клио закричала:

– Морриган!

Белая пустота разбилась и осыпалась осколками на землю. Словно по щелчку во всем мире выключили свет.

«Я ничего не вижу!»

Паника накрыла с головой, руки, взлетевшие к глазам, задрожали. Будто спасительный огонек маяка, далеко-далеко впереди замерцала искорка света. Клио бросилась вперед, едва не плача от облегчения. А подойдя ближе, увидела… себя. Нет, свою чудовищную, искаженную копию, отвратительную карикатуру, поглощенную в зеркале, навеки оттиснутую в ней. Провал раззявленного в крике рта, глаза, в которых плещется ужас – отражение того, что Клио чувствовала сейчас.

Позади раздался сдавленный всхлип. Резко развернувшись, она налетела на Морриган. Все тот же наряд охотницы, то же выражение лица и тот же оттенок красной помады Клио уже видела однажды. Когда смотрела на старшую сестру через зеркала.

– Морри? – неуверенно произнесла она.

Сестра не отозвалась. Взглянув вниз, Клио с ужасом обнаружила, что ее руки… все ее тело прозрачно. Здесь она – не более чем дух.

Зеркало за спиной с оглушительным звоном разбилось.

– Нет! – Крик отчаянный, дикий.

Изрезав руки до крови, Морриган собрала осколки, в каждом из которых застыла часть тела Клио или фрагмент ее лица. Неподалеку в круге слабого света появилось другое зеркало, но запертая в нем Клио улыбалась. Когда сестра бросилась к нему, разбилось и оно.

Так повторялось десятки раз. Десятки зеркальных Клио меняли выражения лиц, но неизменно разбивались, стоило только Морриган подойти ближе.

Клио понимала, что находится в царстве кошмаров, и больше всего на свете хотела уйти. Только чтобы не видеть, как страдает ее сестра.

– Пожалуйста, – прошептала она, сама не зная, кого просит и о чем.

Но то, что прежде было белой пустотой – или же ею притворялось – откликнулось на мольбу. В царстве зеркал появилась дверь в странной, зеркальной раме. Клио без раздумий вошла в нее. Вряд ли за порогом ее ждало что-то страшней.

Это и впрямь оказался выход.

И вход в очередной мучительный кошмар.

Сон был рваный, путанный, склеенный из почти не связанных друг с другом осколков. Морриган то бежала по лесу, позволяя веткам хлестать себя по щекам, то пыталась скрыться в каких-то руинах, то судорожно запечатывала собственную дверь. Но они все равно ее находили. Окружив, лишали сил и… убивали.

Много людей, много лиц… но всегда одни и те же. По чарам, по шлейфу тэны Клио без труда узнала в них полуночных колдунов. Отступники, за которыми когда-то охотилась Морриган. Жертва и хищник в ее кошмаре поменялись местами.

Хотелось бы ей дотянуться до сестры, успокоить, подарить частицу своего тепла. Жаль, не получалось.

Клио бросилась прочь, в появившуюся прямо посреди неумело склеенного пространства дверь. Новая комната, а с ней – новый кошмар. Хрупкая девушка, вместо оружия сжимая в руках зеркальный осколок, раз за разом вонзала его в тело Морриган. И повторяла: «За что ты меня убила, за что, за что, за что?» Сестра не сопротивлялась. Стояла неподвижно, словно кукла, покорно снося каждый удар, и только шептала с мольбой, виновато: «Лара» и «Прости».

Клио бежала по лабиринту чужих кошмаров, всхлипывая от ужаса и жалости к старшей сестре. Почему Морриган не говорила, что ее мучают кошмары? Одиноко, наверное, быть такой, как она. Когда разделить свою боль ни с кем не можешь просто потому, что не желаешь ее делить. Как бы Клио хотелось, чтобы сестра чуть меньше оберегала ее… и чуть больше доверяла ей свои тайны.