сказала, что меня будет ждать машина. Вот я и выскочил на дорогу. Откуда же я знал, что эта дура продинамит.

Лейтенант снова не сдержался и захохотал в полный голос.

— А оружие где взяли?

— В клубе. Я из наших парней стреляю лучше всех.

— В каком клубе? — оживился лейтенант, всем телом разворачиваясь к парню.

— В каком клубе? Кто сказал, что в клубе? — побледнел Клим, испуганно пряча глаза. — Нет никакого клуба.

— Клим, вы на допросе упомянули, что на запястье заказчицы есть татуировка. Вот такая? — Холмс что-то быстро набрал в смартфоне и протянул выведенную на экран фотографию.

Парень отбросил назад дреды и внимательно присмотрелся к изображению увеличенной женской руки с набитым светло-сиреневым иероглифом.

— Точно она. И платье то же, что и в тот день.

Убрав в карман телефон, Холмс вышел из комнаты. Попрощавшись с лейтенантом, Ватсон вышел следом.

Холмс стоял у окна, разглядывая нескончаемый поток машин на центральном проспекте. Ватсон молча наблюдал, как пальцы друга нервно постукивали по стеклу. В такие моменты к Холму лучше было не подходить. Это значило, что при всех очевидных доказательствах, что-то не клеилось.

— Что тебя напрягает? — начал Ватсон. — На фотографии Регина Липская. Татуировка ее, даже платье ее. Значит, именно она заказала убийство Пэгги.

— Платье, — медленно повторил Холмс.

— Тебя удивляет, почему богатая дама надела одно и то же платье на пляж и на встречу с киллером? Ну, бывает.

— Меня удивило другое. Платье тонкое, летнее. Вполне естественно смотрится на пляже. Но деньги киллеру она передавала в середине сентября, а платье надела то же.

Резко развернувшись, Холмс снова влетел в кабинет следователя. Клим что-то старательно читал, стоя у окна.

— Это она? — Холмс сунул парню под нос телефон с фотографией.

На фотографии Регина Липская была изображена в полный рост.

— Нет, — уверенно покачал головой Клим.

— Что значит нет? — не удержался Ватсон. — Это же та же самая фотография. Просто в прошлый раз мы показали тебе увеличенный фрагмент руки, а сейчас фото целиком. Вот, та же татуировка на руке. То же платье.

— При чем тут платье и татушка? Платье переодеть можно, татушку нарисовать, но жоп… — Клим тут же осекся, бросив косой взгляд на лейтенанта, но тот сделал вид, что занят заполнением бумаг. — Извините, вид сзади не переоденешь. Эта — элитный товар. Порода. А у той, что деньги принесла, костяк сталевара.

— Это как? — удивленно уставились на парня Холмс и Ватсон.

— Ширококостная, мужиковатая, — пожал плечами Клим.

Выйдя из кабинета, Ватсон растерянно бросил вслед Холмсу:

— Что же получается? Кто-то сознательно хочет подставить Регину Липскую?

— И я даже знаю кто.

Тихо постучав, охранник чуть приоткрыл дверь.

— Пелагея Эдуардовна, к вам Дина Григорьевна. Пустить?

Не дожидаясь ответа, Дина оттеснила плечом парня и вошла. Просторная палата с окнами, выходящими в парк, была обставлена так, чтобы больные чувствовали себя как дома. Светлые стены, высокие потолки, успокаивающая бежевая обивка мягкого уголка и расставленные там и тут игрушки. Единственное, что не вписывалось в общий интерьер, — это штатив для капельницы рядом с прикроватной тумбочкой. Бухнувшись с размаху на кровать, Дина положила ноги в кроссовках на одеяло и швырнула на тумбочку пакет с парой апельсинов.

— Мамахен моя передала, — раздраженно бросила она. — Как ты?

Стеклянная пилочка для ногтей плавно скользила, спиливая идеальный маникюр. Не глядя на подругу, Пэгги кивнула. Дина расстроенно вздохнула: больница, даже VIP-палата еще никому на пользу не пошла. Пожалуй, впервые она увидела Пэгги в подобном виде. Нечесаные волосы лежали на голове светлым вороньим гнездом, на фоне воспаленных кругов под глазами сами глаза казались жуткими серыми пятнами. Кажется, разговаривать Пэгги тоже была не настроена.

— Ты давай тут не залеживайся. Твоя мамахен фигней занимается. Вчера звонила моему папахену. Я как раз мимо его кабинета проходила. Так она что-то про убийство несла. Что она кого-то выведет на чистую воду. Я так поняла, что просила папахена прийти к ней завтра с Шерлоком Холмсом. В общем, будет сенсацию года разоблачать. Кажется, пора уже на нее смирительную рубашку надевать.

Пэгги медленно подняла голову, и Дина испуганно дернулась. Белое лицо подруги приобрело жуткий сероватый оттенок. С трудом протолкнув вставший в горле комок, Дина прокашлялась и тихо спросила:

— У тебя все в порядке?

— Голова болит, — снова опустила глаза Пэгги. — Хотела парацетамол выпить, а горло сжимается, не могу проглотить.

— О, точно, как у моей мамахен, — облегченно вздохнула Дина, освобождаясь от тяжелого взгляда подруги. — Тоже не может пить таблетки. Попроси у медсестер парацетамол в ампулах.

— Фиг у них допросишься, — сквозь зубы процедила Пэгги. — Принеси мне ампулу.

— Хорошо, завтра принесу.

— У меня голова сегодня болит. — Пэгги снова подняла глаза, гипнотизируя подругу.

— Ладно. Попрошу Славика завезти тебе сегодня пару ампул.

Сидящий на стуле у входа в палату охранник всхрапнул. Девушка вздрогнула. Поднявшись на носочки, она осторожно обошла стража, открыла дверь и вошла в палату. Тусклый круг луны размытым пятном проглядывал сквозь белые жалюзи. В тишине нервное дыхание спящей женщины казалось зловещим. Девушка приблизилась вплотную к кровати. В лунном свете блеснул выскочивший из иголки шприца фонтанчик. Наклонившись над спящей, она дрожащей рукой ввела иглу. Свет включился так резко, что девушка автоматически подняла руку, защищая глаза. Не соображая, что делает, незваная гостья бросилась к двери. Вбежавший навстречу полицейский, повалил девушку на пол и застегнул на ее запястьях наручники. Подняв задержанную, он попытался вывести ее, но девушка бросилась к кровати и вцепилась двумя руками в деревянную спинку.

— Почему она не дохнет? — прошипела девушка, сверля побелевшими от злости глазами испуганно сжавшуюся на кровати женщину. — Она же уже должна сдохнуть.

С силой дернув, полицейский наконец оторвал девушку от кровати. Затем, схватив в охапку, вытащил в коридор и толкнул в соседнюю палату.

Холмс сидел на стуле, безразлично наблюдая за яростно рычащей Пэгги. Девушка брыкалась, изворачивалась, пыталась укусить державшего ее мужчину. Врач со шприцем наготове не сводил глаза с Холмса, готовый по первому знаку сделать ей успокоительный укол. Но Холмс не торопился.

— Чего ж тебе не хватало? — раздраженно рявкнул полицейский, потирая ушибленное колено. — Ведь как сыр в масле каталась.

— Да что ты о моей жизни знаешь, — с ненавистью прошептала та, вытирая рукавом кровь из носа. Несколько минут она восстанавливала дыхание, затем, ни на кого не глядя, заговорила. Голос ее звучал тускло и устало. Время от времени Пэгги замолкала, чтобы опять вытереть выступающую кровь. — Знаете, как я жила? Отец всю жизнь рубил бабло, а мать любила только себя. Деньги мне на карточку перекинут,