Теперь надо решить насчет шкурки. Тут и ходить долго не пришлось — разглядывать вывески в полной темноте я научился до того, как научился читать. Вот и нужная лавка. Под рукой уже обтертый длинный клинок, но лучше прибегнуть к кошельку — он, слава всем хранящим силам, остался при мне.

Разбойный стук в дверь. Как я и ожидал, портняжка-перелицовщик проснулся быстрей, чем если бы в окно влетела пушечная граната.

— Ув… ув-в-важаемый ночной брат, — начал он на пороге, — я все зап-платил в этом месяце.

— Не бойся, братец, — сказал я, убеждаясь, что мой голос не дрожит от злобы и даже весел. — Я не возьму у тебя деньги, а сам дам их тебе. Вот тебе золотой. Посмотри на мою фигуру и найди в своих запасах подходящие рубашку и камзол. И плащ не забудь. Да, еще, — заметил я, вспомнив, что часы-луковка остались в кармане старого камзола. — Ты помнишь куплеты про бычка-бодунчика, любовника и мужа-рогоносца?

Лицо портняжки, едва я сказал о деньгах, просветлело, зато, когда упомянул песенку, застыло в недоумении.

— Пока будешь искать — насвистывай песню. Если найдешь товар быстрей, чем она закончится, получишь еще монету.

Песенка не дошла до середины, когда портняжка уже тащил мне и рубаху, и камзол. Они оказались по росту, мне этого было достаточно и уже скоро мастер отправился прятать ночную выручку, а я продолжил прогулку и размышления.

Так. О том, что нас накрыли головорезы Уха, можно было догадаться, а Филь-Филь перед своей бесславной смертью только подтвердила это. Впрочем, парочку головорезов из тех, кто пытался забрать мою жизнь, я и сам узнал. Доводилось встречаться и до того, как я стал маршалом, и позже. Нынешняя ночная встреча была последней.

Но Ухо, хотя и не дурак, все еще не понимает ценности пришелицы и вряд ли стал бы захватывать ее для себя. Скорее, прирезал бы, чтобы насолить мне. Если ее унесли — значит, она нужна кому-то третьему. Кому?

Пф-ф-ф, даже гадать не придется.

Добродетельный. Точнее, мсье Лош. Раньше мне не приходилось сталкиваться с ним, наши интересы плавали в разных реках. Он не трогал меня, я не трогал его. Но теперь оба потока впадают в одно море и двум таким зубастым рыбам в нем стало тесно.

Рыба-Лош хочет мою женщину. И ладно, если бы для себя. Тьфу! Никогда не понимал этого болезненного желания власти.

Я стал маршалом потому, что другого пути выжить у меня не было. А вовсе не ради властишки над теми, кто слабее или глупее меня.

А он стал блюстителем Добродетели из клейко-ядовитого желания подняться над всеми, чтобы иметь возможность плюнуть каждому на голову. Во всяком случае, все, что я успел узнать об этом человеке, говорит в пользу моей правоты.

Оставалось решить, как добраться до мерзавца. И вот тут я вспомнил сказку про кроликов, которые решили навсегда обезопаситься от лис — надеть тем бубенчики на шею. Задумано хорошо, вот как наденешь?

Во-первых, во-вторых и в-десятых, я не знал, где находится тайная резиденция мсье Лоша. Алину не могли отвезти ни в старую городскую королевскую тюрьму, ни в новую, открытую после мятежа, ни в Подвал предателей — скромную тюряжку для тех, кто не оправдал доверия властей. У мерзкого лицемера было свое тайное логово.

Но где оно?

Идти в башню Братства, где брат Туан с обычным ворчанием сразу бы вспомнил то, что мне нужно, не хотелось. Сейчас там половина нашей братии и обсуждает недавние события. Узнав, что я хочу, мне просто запретят ссориться с добродетельником. Ярости выстоять против пятидесяти клинков не хватит.

Но, может, Ухо не там? Вот он-то и ответит на вопрос.

Еще не дойдя до логова ублюдка, я понял, что не ошибся — хозяин на месте. Перед входом в трактир дежурили двое головорезов, еще один изображал пьяного, лежащего в пяти шагах, но вполне трезво вертел головой, вглядываясь в темноту, чтобы отрезать путь тому, кого перехватят у дверей.

Я даже не стал бы спорить кому. В Городе был только один человек, которого Ухо боялся больше, чем вор петли. Потому-то не пожалел золота и посулов на охрану.

Пока что у меня было одно преимущество — меня не увидели. Я вернулся на ближайший перекресток и стал вспоминать окрестные проходные дворы и лазы.

Даже не слухом — кожей я почувствовал чье-то осторожное приближение. Рука легла на клинок. Друзей в Городе у меня не осталось, а враги в эту ночь жили недолго. Сейчас врагом станет меньше.

— Брат маршал, я вас искал.

Голос был такой взволнованный, что я не сразу узнал лейтенанта Терсана.

Парень шел быстро, может даже бежал, поэтому нервничал.

— Чтобы куда-нибудь позвать? — спросил я спокойно.

— Нет, мар, чтобы сказать — вам не надо ходить к Уху. По крайней мере, одному.

На одну секунду мне стало легко, будто я целый день носил кирасу, а под вечер снял. Терсан, парнишка легкой судьбы. Ну, почти легкой. Остался без отца, мать пристроила в конюшата на постоялый двор. Ревнивая хозяйка следила, чтобы муж не лапал девочек, так тот начал глазеть и лапать мальчиков. Как-то хозяина обуяла гнусная страсть, но вместо желаемого он отведал вил, которыми паренек убирал навоз. Похотливый рукосуй выжил, Терсан сбежал, стал скитаться, связался с Братством и скоро стало ясно: талантов у парня больше, чем быть шухерным мальчишкой.

— Сейчас там такая свора, что лучше и вдвоем не соваться, — уточнил я.

— Ну и… Брат мар, может, вы объясните, что происходит? — несмело попросил Терсан. — Почти все, кроме Уха, собрались в нашей башне и спорят, вы все еще маршал или надо поскорее нового выбирать.

— Я не бегу и ты не бежишь, рассказывай поспокойней, малыш, — усмехнулся я.

Терсан уже отдышался и начал выкладывать то, что я знал и чего еще не знал.

Наших в оцеплении на пустоши не осталось. По деньгам их обидели — оказалось, они были должны убивать лепесточников и показывать их тела. Поэтому вчера во всех кварталах наши ребята ворчали на Ухо и других капитанов, втянувших их в дурную игру без оплаты. Кто постарше говорил: «На лепесточников охотиться — не к добру, радуйтесь, что пустым карманом отделались».

Под вечер стало известно, что люди Уха напали на меня в салоне Испытания добродетели, но я убил напавших и ушел. Братство разделилось: одни обвинили меня, что я поссорился с властью и этим навлек беду на всех, поэтому меня надо изгнать не только из маршалов, но и из Братства. Другие, наоборот, утверждали, что надо выбрать опять. Вспоминают, что Ухо тоже участвовал в выборах и, хотя проиграл, теперь должен стать временным маршалом. Самого Уха не видно — он засел в своем квартале и чуть ли не открыто обещал тысячу золотых за мою голову.

— Всего-то, — усмехнулся я, покачав своей драгоценной головой. — А он, когда обещал, говорил «кроме»? Например, «кроме стриженой головы»?

Терсан секунду недоуменно смотрел на меня, потом тихо расхохотался.