Кеннеди примостилась на краешке дивана и снова начала просматривать свои записи. Четыре женщины. Зверски убиты.

Душитель совсем распоясался. И она собиралась остановить его, прежде чем он доберется до пятой жертвы.

Расставшись с Маком, Майкл отправился побеседовать со швейцаром в клубе «Сирокко» о скандале, учиненном телезвездой, но мыслями он был далеко.

Встреча с Маком Бруксом взволновала его не на шутку.

Женщин убивали одну за другой. Мак полагал, что он знает, кто убийца, но только сейчас решился пролить немного света на это дело. Неужели такое безразличие свойственно всем, кто живет в Голливуде?

Из студии он связался со своим человеком из полицейского департамента Лос-Анджелеса и попросил его раскопать что-нибудь о Зейне Мерионе Рикке. Перезвонив через час, он узнал, что Зейн вышел из тюрьмы три месяца тому назад. В центральной библиотеке Майкл просмотрел газетные репортажи об убитых женщинах. Особенно его заинтересовала четвертая жертва – Герда Хемсли. Участвовала ли и она в картине Мака?

Как же так могло получиться – на свободе разгуливает сумасшедший, социально опасный тип, а никому до этого нет никакого дела?

Он позвонил Маку.

– У меня хорошие новости.

– Только не забывайте, что я говорю по общему телефону, – предупредил Мак. – Вокруг меня полно народу.

Неужели это все, что его волнует? То, что кто-нибудь может подслушать его?

– Дело, которое мы с вами обговаривали, продвигается. Каковы дальнейшие указания?

Теперь, будучи на сто процентов уверенным, что его подозрения верны, Мак запаниковал. Нужно срочно найти Луку и рассказать ему все.

– Никаких, – ответил он.

– Никаких, значит? – повторил Майкл.

– Пока.

– Кстати, – спохватился Майкл, – имя Герды Хемсли вам что-нибудь говорит?

– Да, а что?

– Внесите ее в ваш список. Она была задушена две недели тому назад.

Мак был в ужасном настроении, ужасном настолько, что, когда Бобби, освободившись, подошел к нему и спросил, все ли у него в порядке, он рявкнул:

– Не твое дело. Я сам во всем разберусь.

– Что-нибудь с Шарлин?

Ну почему все считают, что все его неприятности могут быть связаны только с Шарлин?

– С Шарлин все в порядке, – раздраженно отмахнулся он. – Со мной не произошло ничего такого, во что тебе следовало бы совать нос.

Бобби пристально вглядывался в него несколько секунд, решая, стоит ли ему продолжать этот беспредметный разговор.

– Ладно, ладно, никуда я не лезу, – примиряюще произнес он наконец. – Но постарайся не срывать раздражение на съемочной группе. Достаточно одной искры, и они взбунтуются.

В обеденный перерыв Мак заперся в своем трейлере, собираясь позвонить. Он придумывал массу отговорок. Луки могло не быть дома. Он мог быть занят. Может, его вообще нет в городе. Кроме того, вести такую деликатную беседу по служебному телефону было по меньшей мере неразумно. И опасно.

Последний довод убедил его. Он вылез из трейлера, вернулся в отель и направился к служебной стойке у входа. Хорошенькая секретарша тут же поинтересовалась, не может ли она ему чем-нибудь помочь.

– Я Мак Брукс, режиссер «Ужасных глаз», – представился он. – Могу ли я где-нибудь позвонить по личному делу?

– Конечно, мистер Брукс.

Его имя произвело на нее должное впечатление.

Она проводила его в пустой кабинет и заверила, что его звонок останется в абсолютной тайне.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Мак набрал номер Луки. Ему ответил грубый мужской голос.

– Я бы хотел поговорить с Лукой Карлотти.

Мак старался говорить как можно тише, на тот случай если секретарша окажется излишне любопытной.

– Кто его спрашивает?

– Скажите ему, что это мистер Брукс из Калифорнии. Он знает.

– Подождите.

Он начал нервно грызть ногти. На лбу у него выступил пот. Ну почему этот звонок так его взбудоражил?

Еще чуть-чуть – и станет известно, что он крестный сын Луки Карлотти. А если правда выплывет наружу – его карьере конец. Об этом не знала даже Шарлин.

Интересно, как бы она отреагировала, признайся он ей. «Эй, Шарлин, солнышко, я хочу тебе кое-что шепнуть на ушко. Знаешь, мой крестный папа не кто иной, как самый известный гангстер в Нью-Йорке. Ну, что скажешь?»

Шарлин, вполне возможно, просто произнесет: «Ну и что?» Она просто не поймет всех тонкостей. Кроме того, ее жизненным кредо было: все ерунда, за исключением того, что непосредственно касается ее самой.

Раскатистое рычанье Луки не спутаешь ни с чьим.

– Мак?

– Здорово, как делишки? – Он непроизвольно перешел на старобруклинский говор.

– В порядке, – ответил Лука. – А у тебя как? Что нового на побережье?

Мак прочистил горло.

– Возникли проблемы, – произнес он хрипло. Лука хохотнул.

– Тоже мне, новость! С проблемами-то мне разделаться раз плюнуть.

– Это касается лично тебя.

– Излагай.

– Ребенок твоей сестры – он на свободе.

– Да, – произнес Лука холодно, – я в курсе. Мак был поражен.

– Ты хочешь сказать, что с самого начала обо всем знал?

– Это произошло еще три месяца тому назад.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я обязан тебе докладывать?

Мак почувствовал, что в нем начинает закипать ярость. Лука его ни в грош не ставит, а его отец в свое время внушал ему одну заповедь: «Добивайся, чтобы люди тебя уважали, иначе ты будешь просто ничтожеством».

Вот именно. Отец сумел многого в жизни добиться. Его-то Лука уважал, даже когда спал с матерью Мака. И он этого Луке никогда не простит.

– Тебе следовало поставить меня в известность, – раздраженно произнес он. – Черт, ты должен был мне сказать!

Тон Луки стал жестким.

– Я всегда делаю только то, что считаю нужным. Я дал указания отправить этого паршивца на Западное побережье. Сюда он больше никогда не вернется. Я послал ему денег, дал ему жилье. Все, чего я добивался, – это чтобы он оставил меня в покое и навсегда ушел из моей жизни.

Мак не верил собственным ушам.

– И ты думаешь, что это выход? Думаешь, получив деньги, он успокоится, остепенится?

– Он был бы не так несносен, не будь он таким психом.