Оператор перевел камеру с Розы на Кеннеди. Майкл следил за происходящим на экране с возрастающим интересом.

Кеннеди посмотрела прямо в объектив и заговорила.

– Добрый вечер, – произнесла она. – Если, конечно, он действительно добрый.

Короткая, но многозначительная пауза.

– Сколько еще женщин должны расстаться с жизнями, прежде чем шеф полиции соблаговолит что-либо предпринять? Сколько еще женских трупов необходимо, чтобы власти поняли, какой опасности подвергаемся все мы.

Майкл поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляд. Она была необычайно привлекательна. Она была просто неотразима.

Это та самая женщина, с которой его хотела познакомить Роза, а он отказался. Теперь он уже раскаивается в этом.

Кеннеди продолжала говорить веско и убедительно. Казалось, она в курсе мельчайших подробностей, касающихся этих убийств. Может, пройдет не так много времени, и она выяснит, что все жертвы когда-то работали вместе – на съемках одной картины. И что убийца работал бок о бок с ними.

Выступление Кеннеди еще не закончилось, когда в комнату отдыха влетела звукооператор, чтобы прицепить к нему микрофон. Он стоял по стойке смирно, пока она прикрепляла блок питания к его поясу.

– Как вы, не нервничаете? – поинтересовалась она.

– Нет, это ведь уже второй раз.

– Я видела ваше первое выступление. Очень впечатляюще.

– Благодарю, – сказал он, делая глубокий вдох, чтобы выглядеть спокойным перед выходом в эфир.

Сейчас, как всегда при мысли о Белле, он почувствовал себя подавленным и совершенно беспомощным. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ее в любую минуту могут убить или вовлечь в детскую проституцию. И то и другое заставляло его холодеть.

Выходя из комнаты отдыха, он столкнулся с Кеннеди, возвращавшейся из студии.

– Прекрасное выступление, – сказал он, останавливаясь, чтобы заговорить с ней.

– Благодарю, – отозвалась она, едва удостоив его взглядом.

– Меня зовут Майкл Скорсини.

– Очень приятно, Майкл, – рассеянно бросила она в ответ, отворачиваясь, чтобы поговорить с кем-то из съемочной группы.

Он привык к тому, что женщины проявляли гораздо больше интереса к его персоне, а эта, казалось, совсем его не замечала. Она была слишком озабочена собственными проблемами.

– Насколько я знаю, Роза говорила вам обо мне, – добавил он, стараясь хоть чем-то привлечь ее внимание. – Она даже пыталась организовать нашу встречу.

Кеннеди обернулась к нему. Видно было, что реплика Майкла ее развеселила.

– Ох уж мне эта Роза! Она постоянно пытается познакомить меня с кем-нибудь, а я каждый раз отказываюсь. Так это вы, очередной претендент?

Он смущенно потер подбородок.

– Да, именно так.

– Хм… Роза просто зациклилась на этом. Не принимайте ее всерьез.

– Я и не принимаю. Но поскольку мы с вами все-таки встретились, я бы хотел побеседовать с вами по поводу этих убийств.

Вот теперь в ее глазах вспыхнул неподдельный интерес.

– Вы располагаете какой-нибудь информацией на этот счет?

Серьезные зеленые глаза смотрели на него в упор.

– Я раньше работал детективом в Нью-Йорке и последние несколько лет занимался раскрытием серийных убийств. Может, мы выпьем с вами чего-нибудь и поговорим?

– Вообще-то я собираюсь домой.

– Что ж, тогда в другой раз?

– Если вы действительно можете быть полезным, конечно. Мой телефон есть у Розы.

– Эй, Майкл! Вам пора на выход, – позвала ассистент режиссера, опекавшая Майкла. – Вас уже ждут.

– Я возьму ваш телефон у Розы, – сказал он на ходу. – И позвоню вам в ближайшее время.

Она кивнула, провожая его взглядом. Да, Роза не погрешила против истины: Майкл Скорсини был очень привлекательным мужчиной. Но она не охотилась за смазливыми парнями. Она вообще ни за кем не охотилась.

Непонятно почему, но она вдруг оказалась в комнате отдыха перед экраном телевизора, ожидая начала его интервью.

Он вызывал всеобщее сочувствие и симпатию. Услышав его историю, она сама почувствовала прилив острой жалости к этому человеку. Это просто кошмар – не знать, где твой ребенок и что с ним.

Когда он вернулся в комнату отдыха, она все еще была там.

– Я передумала, – сказала она небрежно. – Я, пожалуй, выпью с вами.

Он горько усмехнулся:

– Пожалели, выходит. Так? Она смотрела ему прямо в глаза.

– А хоть бы и так!

– Кто тут Майкл Скорсини? – позвал один из служащих.

– Это я.

– Вам звонят. Возьмите трубку.

Майкл поспешил к телефону, стоявшему на столике в углу.

– Да?

Приглушенный женский голос:

– Майкл Скорсини?

– Совершенно верно.

– Я видела вас по телевизору.

– И что?

– Я могу вам помочь в розыске вашего ребенка, но это будет дорого стоить.

– Кто вы? – прорычал он.

– Не имеет значения, кто я. Слушайте внимательно.

Я знаю, где находится ваша дочь, и если вы хотите ее снова увидеть, готовьтесь выложить десять тысяч. Я еще позвоню.

– Нет, подождите! Мы договоримся насчет денег, но я должен быть уверен в том, что она жива.

– Вам нужны доказательства – извольте.

Он услышал потрескивание на другом конце провода, а затем детский голосок:

– Папа, папочка!

Господин, совсем как в последний раз! Он был почти уверен, что это Белла.

Они сидели в баре наискосок от телестудии. Кеннеди потягивала водку с мартини, перед Майклом стояло его обычное безалкогольное пиво, хотя сейчас он с удовольствием хлебнул бы чего-нибудь покрепче.

– Я сегодня не самый приятный собеседник, – заметил он, потирая подбородок и ловя себя на мысли, что его неодолимо влечет к этой женщине. Это было очень странно: ее красота была холодной и совсем не сексапильной.

– Это не удивительно, – ответила Кеннеди, удивляясь, почему этот мужчина, которого она едва знает, кажется ей таким близким. Что это, просто жалость? Или зов плоти? – Будь я на вашем месте, я бы чувствовала себя не лучше.

– Хуже всего эта проклятая неизвестность. Я думаю о Белле каждую секунду. Это как постоянная боль, мучающая тебя. Я думаю о том, где она сейчас, что делает, или, еще ужаснее, что ее, возможно, уже нет в живых. Но как бы там ни было, мне лучше знать обо всем.