Фалько издал сухой смешок.

— Ага. — Он тоже распрямился. — Ты когда здесь была?

Сэди посмотрела на женщину в ванне.

— Около часа дня в среду.

— Колдуэлл сказал, что вчера вечером она работала до закрытия, а это означает, умерла она где-то в течение последних двадцати часов, — сделал вывод Фалько.

Сэди отвернулась от ванны и тела, лежавшего в воде.

— Я сказала бы, что в последние четыре или пять часов. Она точно не лежала в воде ночь или даже целый день. Ты же знаешь, что происходит с телом, если оно так долго находится в воде.

Фалько кивнул.

— Давай осмотримся. Скажешь мне, если что-то изменилось по сравнению со средой, когда ты тут была.

Они прошлись по второму этажу и осмотрели каждую комнату. В спальне, превращенной в кабинет, стало ясно, что забрал убийца.

— Компьютера нет. — Сэди прошла к письменному столу. — Он здесь стоял. Ту информацию, которую я тебе передала, я вытянула из него.

Фалько почесал подбородок.

— Как хорошо, что ты на шаг опередила человека, который приказал ее убить.

— Да. — Звуки и образы из тех часов, которые она провела в кровати с Макгилл, шептали и мелькали в голове у Сэди. — Я думаю, что если бы кто-то видел, как я приходила или уходила в среду, ее убили бы раньше и не стали бы ждать до сегодняшнего дня.

— И явно остались бы следы допроса, — заметил Фалько.

Следов допроса не было, но от этого Сэди не стала чувствовать себя лучше.

— Не забывай: Макгилл сама делала выбор, — добавил Фалько. — Не ты это с ней сотворила. Она сама виновата.

Может быть.

— Наверное, тебе пора вызывать коллег. — Сэди начала пятиться к двери. — А мне нужно уходить. Увидимся, Фалько.

Сэди вышла из дома. Ей много всего требовалось сделать. Или проклятые голоса у нее в голове победят.

* * *

Дом Кортесов Одиннадцатая авеню, Юг Бирмингем, 22:30

Кросс следовало взять с собой что-то покрепче кофе.

Сэди снова завернула крышку термоса и бросила его на переднее место пассажира в дерьмовой желтой машине Хека.

Она неотрывно смотрела на дом Кортесов. Никаких фонарей снаружи. Только лунный свет просачивался сквозь деревья и освещал дом каким-то потусторонним светом. Окна напоминали коробки с окантовкой золотом. Шторы на окнах скрывали большую часть того, что происходило внутри, свет струился только по бокам, обеспечивая эти золотистые края.

Девочка находилась в доме. Изабелла. Не исключено, что Сэди просто не могла ясно мыслить со всеми этими голосами из прошлого, то и дело вторгающимися в ее голову, но теперь она была почти уверена, что это она.

С девочкой были проблемы. Сэди помнила, как Эдди рассказывал ей, что поведенческие проблемы начались у Изабеллы в возрасте пяти лет. Пока была жива мать, она позволяла ей делать все, что хотела. Никакой дисциплины. Эдди винил себя, но больше всего отца. Изабелла была его единственной внучкой, и он ее страшно баловал. Все ее баловали — слуги, охранники, и еще были очарованы ею.

Она была настоящим ангелом. Такой милой и забавной, как может быть ребенок-кинозвезда.

Только вот не тогда, когда не получала то, что хотела, и не тогда, когда все внимание уделялось не ей. Тогда она становилась жестокой и впадала в ярость.

Эдди отказывался от медикаментозной терапии. Он думал, что ребенок перерастет эти вспышки гнева.

Все эти воспоминания просеивались сквозь мозг Сэди в последние пару часов, когда она сидела в машине и наблюдала за домом. Слова, его голос нахлынули на нее, словно он прикоснулся к ней. Она содрогнулась даже сейчас, попыталась сбросить это ощущение и сосредоточила внимание на доме. Ее сознание создавало образы того, что находилось внутри — маски, кресты, рисунки, которые ей показала Девлин. Все слишком знакомое.

И теперь, если эта Элис на самом деле была дочерью Эдди, она зашла гораздо дальше, чем просто вспышки гнева.

Большой вопрос все еще продолжал висеть у Сэди в мозгу, как мигающий предупредительный знак. Зачем было отправлять ее в Бирмингем?

Почему не прятать девочку так, как раньше?

Непонятно. Сэди прикрыла глаза и откинула голову на подголовник водительского места. Она так устала. Теперь уже несколько лет Кросс пыталась вспомнить отсутствующие куски. А они отказывались возвращаться, и только иногда всплывал тот или иной фрагмент.

Внезапно они посыпались, как метеорный поток.

Может, старый Карлос больше не справлялся с ребенком. Там была няня. Возможно, девчонка убила няню или попыталась прикончить деда. Он слишком стар, чтобы справляться с подобным.

Сэди хотелось улыбнуться при мысли о том, что ребенок мог как-то навредить старику, но у нее возникло неприятное чувство. Кросс может на самом деле оказаться права.

Она вернулась в воспоминаниях в ту ночь… ночь, когда девочка в странной маске, подобной той, что на фотографиях, которые ей показала Девлин, отвела Сэди в сарай или хижину в дальнем углу поместья. Стояла тьма. Или, может, это все снилось Сэди. Она не могла определить, где сон, а где явь. Звуки смеха и музыки продолжали доноситься из дома. Там люди танцевали и пили. Вероятно, некоторые прятались в тихих уголках и занимались другими делами.

Детский голос девочки Изабеллы говорил, что она ведет Сэди в место, которое является ее секретом, чтобы встретиться с подругой, которую она тоже держит в секрете. Девочка кружилась в ночи и шептала слова, которые Сэди не понимала.

Наверное, так и было, — решила она. Определенно это Изабелла повела ее по тем ступеням вниз, а потом сквозь тьму.

Сэди так напилась в тот вечер. Как и во многие другие вечера после ее возвращения. Ее сознание продолжало снова и снова возвращаться в те темные места, которые она не могла четко вспомнить, и отказывалось прекращать эти посещения. Какая-то блуждающая клетка ее мозга продолжала ворошить куски фрагментарных воспоминаний в попытке соединить их вместе, как рассыпавшийся по полу пазл.

Только она не могла найти все кусочки. Они никак не желали соединяться вместе.

«Это как в детском стишке», — снова подумала Сэди Кросс. Шалтай-Болтай развалился на слишком много частей, чтобы с ними можно было что-то сделать.

Это положение внезапно изменилось. То ли сыграли роль все те фотографии, которые ей показали, то ли то, что Кросс увидела саму девочку, но в мозгу у Сэди что-то происходило, и отключить его она не могла.

В ту ночь почти пять лет назад она последовала за девочкой в маске. В сарай или хижину, где жила пожилая женщина. Та, которая была знахаркой и лечила всех в поместье.