Однако я не приняла в расчет свою известность, навлекшую на меня лавину писем и даже нескольких охотников за диковинками, не постеснявшихся явиться в мой пастеруэйский дом. Все это взяла на себя Натали, но я не могла (и не стала) отклонять все до единого приглашения на светские рауты и домашние приемы: желая, чтобы Коллоквиум признал меня как ученого, следовало предстать в этом качестве перед публикой. (Вдобавок это придало убедительности моим утверждениям, что любые – настоящие или вымышленные – скандалы, связанные с моим пребыванием в Эриге, в лучшем случае вторичны по сравнению с истинной целью экспедиции.) Таким образом, я начала создавать себе место в обществе – пусть и не то, на каком общество хотело бы меня видеть.

И вот однажды утром, в атмер, в начале плювиса мы с Томом, Натали, лордом Хилфордом и Фредериком Кемблом собрались в гостиной Кемблов, чтобы обсудить проблему драконьей кости.

– Это был Кэнлан, – сказал лорд Хилфорд. – Доказательств у меня нет – по крайней мере, таких, которые можно представить суду, особенно если обвиняемый – маркиз, но я абсолютно уверен: за этим взломом стоит он. Человек, нанятый мной для расследования, недавно написал, что Кэнлан получил очень крупную сумму от одной компании в Ва-Хине. Новое предприятие, среди учредителей – несколько химиков и промышленников.

Том нахмурился, барабаня пальцами по колену.

– Но зачем продавать информацию? Он мог бы получить куда большую прибыль, воспользовавшись ею сам.

– Затем, что ему нужны живые деньги, – фыркнул эрл. – Доходы от родовых имений уже не те, что прежде, а для финансирования исследований потребовалось бы куда больше, чем он в состоянии наскрести. Еще, полагаю, из-за лени. Сам Гилмартин – не химик, значит, химиков пришлось бы нанимать, то есть делиться прибылью. Вдобавок все это означало бы уйму работы, которую он вряд ли намерен взваливать на свои плечи. Куда проще продать информацию кому-нибудь более энергичному.

Мне тут же вспомнились обвинения в том, что я предала Ширландию, помогая Байембе обойтись без нашей помощи. Но у меня это получилось по большей части неумышленно, в то время как Кэнлан продал информацию в Ва-Хин с заранее обдуманным преступным умыслом…

Конечно, я вряд ли имела право бросить в него камень – ведь и сами мы, в свою очередь, украли семена этого знания у чиаворца, работавшего на бульского боярина в Выштране. Вот так, негаданно-нежданно, против воли всех участников, дело дошло до полноценного международного сотрудничества.

– А что вы имеете нам сообщить, мистер Кембл? – спросила я.

Кембл поднялся, отпер ящик стола и извлек оттуда нечто небольшое и продолговатое, завернутое в холстину. Поскольку работу его финансировала я, он первым делом подал сверток мне.

Надежды мои взлетели так высоко, что я едва не уронила этот сверток, оказавшийся неожиданно тяжелым. Это был совсем не тот легкий, как перышко, материал, из которого мы строили «Фуркулу». Однако, развернув холст, я обнаружила у себя в руках твердый, не длиннее моей ладони, брусок цвета драконьей кости.

– Химический состав совпадает целиком и полностью, – объяснил Кембл. – И это намного больше, чем у меня имелось год назад. Но структура совершенно не та. Вещество слишком плотное, тяжелее свинца. Правда, и прочнее свинца, если это чего-то стоит.

Судя по тону, сам Кембл не дал бы за собственное достижение и ломаного гроша.

– Если оно такое же прочное, как драконья кость, ему наверняка найдется применение, – сказала я, передавая брусок Тому для изучения.

Но Кембл только хмыкнул в ответ.

– Только если вы сможете производить его в больших количествах легко и дешево – чего вы в данный момент не сможете. Или, по крайней мере, я не смогу. Чтобы изготовить это, я поставил на кон все и израсходовал все средства на год вперед. Я должен был выяснить, что из этого выйдет. А если использовать этот материал в промышленных целях… с тем же успехом можно строить машины из огневика.

Я невольно зажмурилась. Все средства на год вперед? Нет, винить его в этом эксперименте не стоило, но все же…

Далее Кембл принялся описывать метод, при помощи коего получил этот брусок, а Том и лорд Хилфорд – задавать специфические вопросы. Я перестала следить за разговором. Вместо этого я самым неподобающим леди образом ссутулилась в кресле и закусила нижнюю губу. Да, это был прогресс, хотя еще не успех. И я была решительно настроена продолжать, пока не добьюсь успеха, даже если разорюсь – хотя лучше бы этого не потребовалось. Теперь, с Натали и подрастающим Джейкобом на руках, я настоятельно нуждалась в увеличении дохода.

До недавнего времени я рисовала только ради личного удовольствия, а после искусство рисования пригодилось для полевых дневников и научных работ. Но новости из Эриги вызвали в обществе немалое любопытство. Весь мир знал: мулинцы победили отборных воинов Иквунде с помощью драконов. Есть интерес – значит, должен быть и спрос на рисунки! Несколько газет уже сулили мне деньги за «подлинную историю» эриганских событий. В то, что они правдиво передадут мои впечатления, я не верила ни на минуту, однако отсюда следовало, что я могу заработать, написав нечто ненаучное. Что-нибудь более содержательное, чем «Путешествие в горы Выштраны», но не столь тяжеловесное, как работы, адресованные научному сообществу.

Задуматься о деньгах побуждали не только исследования Кембла и содержание семьи. Были на то и иные резоны. Последнюю экспедицию финансировал лорд Хилфорд, однако вечно зависеть от его щедрости я не могла: он должен был думать и о собственном финансовом благополучии, и, кроме того, был уже немолод. Что, если к тому времени, как я буду готова к началу задуманного проекта, он окажется не в состоянии финансировать его?

Морские змеи, которых мы видели во время путешествия в Нсебу; отсутствие различий между степными и древесными змеями; стрекодраки Мулина; болотные змеи, их царственные матки и саблезубы, оказавшиеся с ними в родстве… Волкодраки, искровички и виверны, и все остальные существа, считавшиеся не более чем дальними родственниками драконов… Чем дальше, тем больше я убеждалась в том, что вся классификация драконов нуждается в серьезном пересмотре. Но, чтобы сделать это должным образом, тем более – заставить хоть кого-нибудь прислушаться ко мне, требовалось намного больше данных, чем у меня имелось. Несмотря на мое непрекращающееся самообразование, мои познания до сих пор изобиловали досадными пробелами, особенно в тех случаях, когда научные сведения излагались на других языках. Покончив с этими недостатками, я собиралась приступить к исследованиям, превосходящим масштабами все, что, по моим сведениям, предпринималось когда-либо прежде.

Заметив, как я кусаю губы, Том склонился ко мне.

– Вас что-то тревожит?

– Не то чтобы тревожит, – ответила я, понизив голос, чтобы не мешать Кемблу и лорду Хилфорду.

Он поднял бровь, приглашая меня развить мысль.

Вопреки всей моей практичности и здравому смыслу, я мечтательно улыбнулась.