правительство того времени взяло на себя риск использовать для этой цели временный перерыв в существовании Думы. В соответствии с таким решением оно издало 9 ноября 1906 г. закон по крестьянскому вопросу, каковым и было положено начало будущей аграрной реформе по так называемому столыпинскому проекту.

Главная мысль этого проекта заключалась в предоставлении права крестьянам свободного выхода из общины с выделением в их собственность той земли, на которую они имели право во время подачи заявления о выходе из общины и которая состояла до тех пор лишь в их владении[109]. Несомненно, что это была попытка содействовать скорейшему созданию и обособлению класса крепких земельных хозяев-хуторян за счет более бедных их односельчан, предпочитавших оставаться в общине. Что касается принудительного отчуждения частновладельческих земель, на котором настаивала Дума первого созыва, то столыпинский проект решительно отвергал таковые. Оба эти условия, несомненно, создавали повод для развития недовольства среди малоземельных и безземельных крестьян. Положение таковых становилось еще труднее вследствие одновременного расширения деятельности Крестьянского банка, скупавшего имения, прежде находившиеся в аренде у крестьян, ныне же предназначавшиеся для устройства на них отрубов и хуторов.

В мою задачу не входит критика или защита аграрного законодательства Столыпина. Это законодательство имеет и своих приверженцев, и своих врагов. Я укажу лишь на то, что им, вне сомнения, оставлялись без должного внимания интересы менее имущих крестьян, что по настроению умов в России трудно было рассчитывать на успех мероприятий, требовавших для своего проявления длительного времени; главное же, что самый способ проведения крайне важного и ответственного закона 9 ноября в период роспуска Государственной думы не мог быть признан отвечавшим духу Манифеста 17 октября и являлся чрезвычайно выигрышным для доказательства намерений правительства не считаться с обещаниями, данными этим манифестом.

В незатухающий костер был подброшен в большом количестве новый горючий материал.

ДУМА «НАРОДНОГО ГНЕВА» И НОВЫЙ ВЫБОРНЫЙ ЗАКОН

Возбуждение, вызванное изложенным выше поведением правительства, было столь сильно, что собравшаяся 20 февраля 1907 г. Государственная дума второго созыва по своим настроениям оказалась много левее первой; она явилась как бы Думою «народного гнева». По крайней мере, так ее называли.

Хотя председательское кресло в ней осталось за членом Партии народной свободы Ф. А. Головиным[110], но на самом деле руководство деятельностью Думы перешло в руки более левых партий, составивших правящее большинство. Революционные слои населения не игнорировали более выборов, и с первых же дней своего существования новая Дума проявила активный характер. Некоторые члены этой Думы поддерживали живую связь с заводами, собирали рабочих на сходки и доказывали в своих речах необходимость вооруженного восстания. Подвергалась жестокой критике не только на стороне, но и в пределах стен Таврического дворца царская власть, а с трибуны зала заседаний раздавались резкие слова поношения и в адрес руководителей армии, якобы превративших эту армию в орудие борьбы против народа. Под влиянием этих речей на военного министра графа Редигера подготовлялось даже покушение.

Митингование в стенах Таврического дворца, постепенно расширяясь, дошло до предела. Время уходило, а Государственная дума никак не могла подойти к деловым заседаниям. Между тем на сей раз правительство озаботилось внесением в Думу довольно значительного числа законодательных предложений. И если первая Дума имела основание жаловаться на отсутствие материала для законодательной работы, то Дума второго созыва была снабжена таковыми материалами в изобилии. Тем не менее без рассмотрения оставались срочные бюджетные вопросы и все главнейшие законы, проведенные в промежуток времени между роспуском первой Думы и созывом второй.

Наконец, после предъявления правительством обвинения социал-демократической фракции в участии ее членов в военной организации, имевшей целью ниспровержение существующего государственного строя, Дума второго созыва была высочайшим указом распущена. Она просуществовала лишь 103 дня и оказалась немногим долговечнее своей предшественницы — Государственной думы первого созыва[111].

Одновременно с роспуском Государственной думы был опубликован новый выборный закон (3 июня 1907 г.). Сроком созыва третьей по счету Думы было назначено 1 ноября 1907 г.

При составлении предшествовавшего выборного закона (12 декабря 1905 г.), приуроченного к Манифесту 17 октября, правительство ошиблось в своих предположениях. Оно полагало крестьян элементом более консервативным и думало найти в нем опору для царской власти. По этим соображениям представителям от крестьян и было обеспечено выборным законом в первых двух Думах преобладание. Но крестьяне, как мы уже видели, потребовали в первую очередь разрешения земельного вопроса: передачу всей земли в их пользование. А так как правительство не сочло возможным пойти навстречу этому требованию, то отсюда и получился тот конфликт, который отбросил во второй Думе крестьянство в оппозицию.

При такой обстановке пришлось спешно изменить выборный закон в том смысле, чтобы гарантировать будущей Думе состав из более умеренных и податливых элементов.

Оставим в стороне вопрос, ныне ставший академическим: насколько первоначальный выборный закон (12 декабря 1905 г.) отвечал культурному развитию русского народа и его интересам? Важно для наших целей отметить лишь то, что новый закон являлся построенным на цензовом начале и потому значительно сокращал уже дарованные права; главное же было в том, что изменение закона единоличною волею монарха стало новым решительным нарушением народных прав, установленных Манифестом 17 октября.

Приблизительно в это же время правительство, следуя указаниям государя, к сожалению, стало оказывать особое покровительство образованию и развитию «Союза русского народа» — организации, откровенно придерживавшейся крайней правой ориентации. Этим покровительством как бы подчеркивалось стремление, насколько возможно, вернуть внутреннюю жизнь России в прежнюю колею.

Прочно устанавливалась та точка зрения, что Манифест 17 октября, как изданный царем-самодержцем, может быть им же изменен и даже отменен вовсе.

ВО ГЛАВЕ ПОЛКА В ПЕРИОД БРОЖЕНИЯ В АРМИИ

Душный летний вечер 1907 г. в Киевском лагере на Сырце. Мы, командиры частей и офицеры, в который уже раз предупреждены о возможном возникновении солдатского мятежа. Но сегодня, передавали нам из штаба, давно подготовляющийся взрыв произойдет непременно.

Более чем наполовину уверенный в достаточно спокойном настроении полка, который я принял в командование, я все же поскорее отправил назад в город мою семью, приехавшую навестить меня и провести на веранде командирского барака несколько вечерних часов. Жена удивлена, но тревожно подчиняется моему «так надо». Мои малыши-мальчики бунтуют. Но что их бунт по сравнению с тем, что ожидается!..

Наступает время вечерней «Зори». Это самая торжественная минута в течение лагерного дня. Люди после дневной утомительной работы, умывшись и оправив на себе одежду, по сигналу выходят на переднюю линейку, обыкновенно прилегающую к учебному полю, и на этой линейке выстраиваются по обе стороны полковой святыни — Знамени, охраняемого караулом.