— Нет, спасибо, — Асель потянула Руслана за плечи и шепнула: — Вставай, зайди в подъезд.

Руслан с трудом поднялся на ноги. Каждый сантиметр искалеченного тела невыносимо болел и тихий стон сорвался с разбитых губ. Но куда больше раздражала подкатывающая к горлу тошнота, из-за которой дрожало все тело.

Асель цокнула, и, поддерживая Руслана за руку, повела его в подъезд.

— Девушка, вам точно не нужна помощь? — снова спросил полицейский.

— Не нужна, — резче ответила Асель, открывая дверь подъезда.

— Мы подождем здесь, мало ли что. Вы ведь выйдете снова?

Асель ничего не ответила, лишь завела Руслана в подъезд и закрыла за собой дверь.

— Выходи, сладенькая, — бросил полицейский вслед, но ни Руслан, ни Асель его не услышали. Да и мало что мог услышать Руслан, мысли которого были заняты совсем другим.

— Асель? — словно только что обретя дар речи, спросил Руслан, с удивлением.

— Да, скажи спасибо, что не одна из твоих девочек, — Асель вызвала лифт, не успевший покинуть первый этаж с момента ее выхода из него, и когда они оказались внутри, закончила мысль. — Вряд ли среди них есть такие дуры, как я.

Руслан не мог больше вымолвить ни слова, глядя на девушку, которую, как теперь вспомнил, видел в том самом сне, от которого она его пробудила. Паршивое состояние отходило на второй план. Он готов был просыпаться в таком состоянии каждое утро до конца своих дней, если бы это пробуждение сопровождалось ее нежным голосом и возможностью, едва ли успев открыть глаза, видеть ее красивое лицо. Это казалось каким-то чудом, учитывая, что Руслан не помнил ничего до того момента, когда он ощутил ее прикосновение на своей щеке.

— Из-за тебя я потеряла человека, который мне очень дорог, — Асель с укором посмотрела на него, но внезапно испытала жалость, вновь увидев ссадины на лице. — Пусть ты и бандит, но я, по крайней мере, еще человек и я не утратила человеческие чувства по отношению к окружающим. Пусть даже во вред себе.

— Спасибо, — пролепетал Руслан хрипящим голосом и откашлялся.

Двери лифта открылись и Асель вышла на площадку.

— Пошли.

— Куда? — то ли притворяясь, то ли и в самом деле недоумевая, спросил Руслан.

— Домой.

— Зачем? — Руслан последовал за ней.

— Ты еще спрашиваешь? Ты видел свое лицо? Приведешь себя в порядок, и, если нужно, вызовем врачей. Еще не хватало, чтобы ты упал где-нибудь на улице, и я всю жизнь винила себя в твоей смерти, — Асель трижды постучала по деревянной двери, а затем, повозившись с замком, открыла ее.

Она зашла в дом, и бросив сумочку на маленький шкафчик, скинула с себя плащ.

Руслан остановился на пороге и ухмыльнулся. Ему показалась довольно забавным то, что происходило. Почти пол суток назад он летел на встречу к Асель, сгорая от нетерпения увидеть ее дом, ее маленький мир, где она скрывается от посторонних взглядов, живет, мечтает, строит планы. Ему казалось, что он сможет понять ее, едва увидит стены, среди которых она устроила себе маленький островок уюта и спокойствия. Но его ожидания быстро обрушились, под градом ударов, нанесенных Ержом и его приятелями. А теперь, совершенно позабыв как, он оказался здесь, в ее квартире. В ее настоящей квартире. И самая настоящая Асель приглашала его войти.

— Давай быстрее, пожалуйста. Мне не доставляет удовольствия твое присутствие.

Руслан переступил порог и тут же оказался в просторной гостиной. Затворив дверь, он проследовал за Асель на кухню, и присел на один из двух стульев, стоявших возле пустого стола. Асель налила воды, и поставила стакан перед ним.

— Я вызову врачей. Вид у тебя совсем никакой.

— Нет, нет, не надо… Все нормально, я просто… Просто выпил. Вчера. Впервые в жизни.

— Ну, как знаешь, — Асель присела рядом.

— Спасибо, что ты помогла мне, — Руслан глотнул воды и поставил стакан на место. — Я не помню, как оказался здесь вчера, но мне было действительно плохо. Морально плохо, — память стала возвращаться к Руслану разрозненными эпизодами. — Извини, что тебе пришлось возиться со мной, ты ведь не обязана этого делать… Но, вчера… — Руслан задумчиво замолк.

— Можешь пройти в ванную и умыться. Только не долго, я тороплюсь.

— Вчера, — будто не слыша ее, продолжил Руслан. — Вчера случилось нечто такое… Я не знаю, как мне быть дальше. Но… Знаешь, Аселя, вчера, когда мне было ужасно плохо, я так хотел увидеть тебя.

— Ладно, все, — Асель поднялась с места. — Вижу, ты оклемался.

— Стой, пожалуйста, — Руслан выпрямился. — Я так много хочу сказать тебе, Аселя…

Она встала, пристально глядя на него.

— Я знаю все, что ты хочешь сказать. Мне за мою жизнь такие слова уже столько говорили, что они уже утратили для меня какой бы то ни было смысл, так что не надо.

— Что может… — Руслан поднялся так, что их глаза оказались на одном уровне. — Что может исправить все то, что было? Что мне сделать, чтобы ты дала мне возможность быть рядом с тобой? Я никому никогда не говорил таких слов, но я действительно люб…

Асель прижала палец к его губам.

— Нет. Молчи. Остановимся на этом, не надо больше ничего говорить. Особенно то, что ты хотел сказать.

— Но почему?

— Просто не надо. Не злоупотребляй моей добротой. Умойся и уходи. И не приходи больше сюда ни трезвым ни пьяным, я прошу тебя.

— Почему?

— Потому что я люблю другого человека. Ты мне неприятен. И из-за тебя наши с ним отношения на грани распада. Из-за тебя у меня одни проблемы. С тех пор как мы встретились, в моей жизни сплошные неприятности — я рассталась с парнем, сменила любимую работу на ту, которая меня совсем не радует, меня похищали, за мной начали следить всякие дружки твои или я не знаю кто это, и когда я нашла человека, с которым могла бы быть действительно счастлива, опять появляешься ты и все портишь. Ты постоянная преграда на моем пути, извини, но это действительно никак по-другому не назовешь.

— А как насчет моих чувств? Они не в счет, да? То, что я каждый день с момента нашей встречи только о тебе и думаю, мечтаю о другой жизни, надеюсь на что-то — это все так, мелочи, по-твоему? Пострадает и забудет? То, что я готов бросить все, чем мне приходиться заниматься, уехать отсюда куда-нибудь подальше и начать все заново, оставить дом, друзей, даже всю свою жизнь, в которой по сути и не было ничего хорошего ради тебя, это все ничего не значит? Плевать, да, что я вижу в тебе надежду на нормальную жизнь, шанс любить как все, по-настоящему, и не стесняться своей любви, жить как все нормальные люди и, впервые, черт возьми, быть любимым? Это все ничего для тебя не значит? Для тебя, может, это всего лишь одно из десятка подобных признании, так, обыденный случай, а для меня эта целая жизнь… Ты можешь это понять?