ко мне со всеми ответами… Но я просто хотел в это верить. Во что-то высшее, в некий смысл, которым наполнен этот чертов мир.

Верить в то, что жить и быть собой – это важно, не так плохо, правда? А когда мир вокруг буквально рушится, это все, что мне остается. С моим везением стоило предположить, что я окажусь именно тут, в самой гуще.

Мне никогда не нравились истории, которые заканчивались великой битвой. Ведь это пошло. Вот он главный герой в сияющих доспехах бежит на передовой, шпагой указывая на врага, мировое зло или просто кардинала Ришелье. Достает из-за пазухи световой меч для финальной битвы за галактику. В глазах блестит огонь отваги, в неровном свете играют мускулы, – и весь зал зрителей болеет за него, потому что так должно.

Это очень пошло, но сложно не согласиться, именно так заканчивалась моя история. Я бы не назвал себя великим героем, я слишком часто был слаб, боялся и бежал. Но в самом конце пришел именно сюда.

Я шел по Городу, и символы Котерии на моем пути загорались, как горела и моя грудь в ответ. Будто сам Город заключал со мной сделку, давал свою энергию…

Я уже чувствовал, что больше не встречу Графа. Не будет последнего разговора со злодеем, мотивацию которого я, к своему сожалению, все-таки понял. Мне не нужен долгий рассказ о его счастливом детстве или некрозе кости, из-за которого он умирал до встречи с Роем. Он хотел перетрясти спящий и страдающий мир и не видел другого выхода.

После выстрела Авроры его поглотил собственный хаос, и от этой пошлости я избавлен.

Я шагнул на ступени, ведущие на смотровую площадку над Городом. Мне осталось всего несколько десятков шагов, прежде чем финал поглотит нас всех. И напоследок я все же хочу сказать, что эта история, моя история – она не о борьбе с хаосом, не о терках добра и зла, или «правильных» героях.

Она о том, что, пока ты жив, – надо бороться. Учиться жить эту прекрасную жизнь, как говорил несносный Адам. О том, как мы вырвались из собственных камер, когда нашли, ради чего вступать в битву ежедневно, открывая глаза.

О том, что следующий глоток воздуха и искренняя улыбка стоят больше, чем все дерьмо, что порой попадается по дороге.

Я оглядел Город с высоты птичьего полета. Распахнул рубашку, но мне казалось, что открыл само сердце. И из меня потоком полилась вся собранная сила, чужая и моя. Яркий свет заполнил сначала площадку, потом Проспект, а за ним и весь Город. Последними перестали видеть глаза.

Ну здравствуй, небытие. Это был долгий путь…

Эпилог. Невесомость

Полгода спустя

Зимнее солнце било в бежевые занавески, просвечивая их насквозь. Сколько ни затворяй окна, посреди яркого дня в палате почти не оставалось теней. Как ни странно, Аврора была этому рада.

– А еще «Битву магов» закрыли! – восторженно вещала она. – Разрослась хуже сериалов, отрада домохозяек, блин. Но кто-то сверху топнул ножкой. Кажется, ненасытный Ковен Роз наконец-то теряет власть над Городом. Давно пора!

Она закинула ноги на чистое постельное белье, потому что спина уже затекла на жестком стуле. По дороге чуть не сбила вазу со свежими розами. Она так и не поймала за руку человека, который их приносит каждые три дня, чему несказанно бесилась.

– Нет, ты только представь, как они там все вопят! Небось, толпой ринутся к дилерам. Кстати, они так и не вернулись до сих пор, обиделись, наверное. – Она сделала долгую паузу. Как каждый раз, когда шутила на тему, задевавшую ее так сильно. Смириться с потерями молча было не в духе Авроры, а два дилера, погибших полгода назад, оставили слишком огромную рану в ее душе. Поэтому она глупо шутила, но одернуть ее было некому. – А еще ведьмы! О, такая новость, ты обалдеешь. По крайней мере, ты прежняя бы точно обалдела. Ведьмы выходят из подполья. Не вот эти все недобитые экстрасенсы-шизотерики, а настоящие ведьмы с настоящей силой. Пока люди вокруг по привычке реагируют как на шоу с телика или фокусы, но скоро все изменится. И все же вокруг тащатся по этой теме, особенно на волне эпидемии…

Тут она снова сделала большую паузу. О масштабной пандемии, которая охватила за Городом и весь мир, Аврора уже рассказывала. В эти полгода болезнь была самой частой темой повсюду. Рой сгинул, но мироздание еще долго будет зализывать раны, которые он нанес… Поэтому экзорцистка старалась не оглашать в этой палате всего. Ведьмы болели и умирали наравне с обычными людьми, а плохих новостей она не приносила. Доктор не советовал.

– Я поступила, кстати! Все лето убила на подготовку, ну ты знаешь. Конечно, техникум не ахти какой, но для начала неплохо. Перед тобой сидит будущий специалист по айти, – она чуть не подпрыгнула.

На самом деле это и была главная новость, с которой она пришла сегодня. Жизнь, настоящая и взрослая, оказалась вполне интересной штукой, Адам был прав. И Аврора дико, просто безумно хотела поделиться. Еще хотела поздравлений, совместной пьянки и кутежа, повод был веский.

Она хотела всего, что не могла пока получить.

Мерное пиканье аппарата по искусственному обеспечению жизни было ей ответом. На экране шла кривая диаграмма пульса, не сбивавшегося с ритма уже полгода.

– Кира, – веселое настроение мгновенно улетучилось, и Аврора закрыла глаза. – Мне очень тебя не хватает. Я так устала терять…

Как часто она убеждала себя, что кома и смерть – разные вещи. Что из комы люди выходят живыми, что она не вечна. Но никто не знал, чем кончается кома, вызванная магическим перенапряжением. Обычно ведьмы всегда знали, где их грань.

Доктор говорил, что Кира все слышит, поэтому Аврора упорно приходила к ней и разговаривала. На самом деле она бы делала это и без настояния врача. Она отчаянно нуждалась в друге, живом друге, пусть и молчащем в ответ на ее бесконечные монологи.

Но этот солнечный день с самого утра не задался. Аврора проснулась с плохим предчувствием, и, как ни храбрилась, сердце не могло выдохнуть и застучать нормально. Именно поэтому она пришла к единственному человеку, который был ей близок.

Уже выходя из палаты, рассказав еще десяток ничего не значащих новостей и выжав до дна свой словарный запас, она оглянулась в последний раз.

И ровно в этот момент экран перестал пикать и показал длинную ровную полосу вместо пульса…