Приготовления наши к войне идут деятельно: в Петербурге всё подготовляется к мобилизации войск, назначенных для охранения Черноморского прибрежья и для наступательных действий в Турции, Европейской и Азиатской; в приморских пунктах строятся батареи, подвозятся орудия, приготовляются мины. Недели через три можно будет спокойно ожидать появления неприятельского флота не только перед Керчью и Очаковом, но и перед Севастополем и Одессой.

8 октября. Пятница. Утренние телеграммы сегодня несколько успокоительнее прежних: из Вены уведомляют, что последнее письмо нашего государя произвело на императора Франца-Иосифа очень хорошее впечатление; будто бы он изъявляет полное согласие на наши предложения. Игнатьев телеграфирует из Константинополя, что имел весьма дружелюбные объяснения с представителями Австрии и Италии, что оба они обещали поддерживать его и не противиться 6-недельному перемирию. Государь прочел мне эти телеграммы при моем обыкновенном докладе; совещания же не было. Князь Горчаков не приехал в Ливадию по причине дурной погоды.

После вечернего собрания государь позвал меня в кабинет вместе с графом Адлербергом и прочел вновь полученные телеграммы. Англия не настаивает на 6-месячном перемирии и готова согласиться на наши предложения, предоставляя нам самим войти в соглашение с Портой. Таким образом, Игнатьеву открывается свободное поле действий. Французский посол Бургоэн в объяснениях своих с Игнатьевым высказался совершенно в нашем смысле. «Je suis prêt à vous servir de tampon dans vos rapports avec sir Elliot»[99], – сказал он Игнатьеву.

Известия эти вдруг изменили настроение государя и императрицы. Il ya un revirement[100]. Лорд Лофтус должен выехать из Петербурга завтра или в воскресенье. Князь Горчаков уже начинает заботиться об инструкции Новикову для заключения с Австрией конвенции. Не слишком ли рано? Странная торопливость для восьмидесятипятилетнего старца! Барон Жомини и другие дипломаты наши не разделяют очарованности канцлера и предусматривают в ожидаемом из Вены ответе новые козни и хитрости. Увидим.

10 октября. Воскресенье. Полученные вчера утром новые телеграммы подтверждают предшествующие благоприятные известия. Канцлер думает, что повороту в английской политике могли способствовать наши серьезные военные приготовления.

Бывший на нашей службе полковник Кишельский возвратился с театра войны с самыми грустными сведениями о положении дел в Болгарии; все мечты болгарских деятелей разлетелись в прах. Оказывается, и в этом случае одной из причин неудач стали опять раздоры между нашими русскими деятелями, которые ведут дело славянское в угоду себе самим, сообразуясь с личными видами и честолюбивыми прихотями. Дело в том, что Черняев замышлял притянуть болгарские вооружения под свою руку; уверяют даже, что он мечтал сделаться господарем болгарским; между тем болгары имели неловкость связаться с Фадеевым, который напомнил о своем старшинстве в чине над Черняевым. Отсюда злоба Черняева на болгар и расстройство планов их.

Все частные письма из Сербии подтверждают, что за дрянь эти мелкие честолюбцы и окружающие их клевреты. Они ссорятся между собой, интригуют, сваливают друг на друга неудачи. Отставной генерал Новоселов пишет мне, что, приехав в Сербию, нашел невозможным служить славянскому делу с Черняевым и хотел уже уехать обратно, но, уступив просьбам князя Милана и его министров, принял командование над Ибарской армией, которую нашел в весьма затруднительном, почти бедственном положении. Новоселов просит «советов» и помощи.

Вчерашний вечер и нынешний день провел я в Симеизе, в своей семье. Погода не позволяла наслаждаться прогулками. Сегодня опять приехал сюда, в Симеиз, генерал Тотлебен, на возвратном пути из Одессы и Севастополя в Ялту. Такое неожиданное посещение явилось совсем лишним; в свидании нашем не было особенной спешности; дело нисколько не потерпело бы, если б его отложили до завтрашнего утра, в Ливадии.

11 октября. Понедельник. В первом часу было у государя совещание: наследник цесаревич, князь Горчаков, граф Адлерберг и я. Прочитаны были полученные телеграммы и донесения послов; на одной из телеграмм государь сделал отметку, что признает полезным снова пригласить европейские кабинеты поддержать наше требование о кратковременном перемирии на 6 недель и не более 2 месяцев. Князь Горчаков начал было возражать, признавая это ненужным; государь вспылил и обошелся с канцлером очень резко; однако ж потом попросил у него извинения и обнял его.

После завтрака я был опять у государя, сначала один, а потом вместе с Тотлебеном, который доложил государю о мерах, принимаемых для защиты приморских пунктов, а также о предложении американца Лея продать нам изобретенные им самодвижущиеся подводные торпедо.

После обеда государь подошел ко мне и сказал на ухо, что, вследствие нашего утреннего разговора о генерале Тотлебене, решает командование Дунайской армией поручить не ему, а великому князю Николаю Николаевичу, которого уже и вызвал сюда. Он приедет вместе с цесаревной, которую ожидают в субботу.

14 октября. Четверг. В последние три дня полученные дипломатические сведения были довольно успокоительны. Германия наконец заявила положительно, что будет поддерживать не только в Константинополе, но и при других кабинетах наше предложение короткого перемирия. Италия также присоединяется к русскому предложению; Франция заявляет, что вовсе не имеет в виду действовать заодно с Англией и, напротив, желает сохранить свою независимую политику, основанную на твердом желании заниматься своими внутренними делами.

Сегодня утром приехал в Ялту из Петербурга английский посол лорд Лофтус, с чем – неизвестно еще. Завтра же ожидается и письмо султана Абдул-Гамида, отправленное с пароходом «Ливадия», и ответ из Вены. Таким образом, завтрашний день будет важным моментом в настоящей нескончаемой путанице восточных дел…

Несмотря на примирительный, по-видимому, оборот последних дипломатических депеш, мы не рассчитываем на мирный исход дел и деятельно продолжаем приготовления на случай войны. Военным судам нашим, находившимся в Средиземном море и уже собравшимся в итальянских портах под предлогом сопровождения герцогини Эдинбургской, дано секретное повеление в случае войны спешить к океану и действовать в качестве каперов для нанесения возможного вреда английской торговле. В числе этих судов и «Светлана», которой командует великий князь Алексей Александрович; с ним же плавает великий князь Константин Константинович.

По этому поводу я был сегодня свидетелем трогательного эпизода: во время обычного нашего совещания государь приказал графу Адлербергу прочесть полученное им письмо адмирала Лесовского, который просил доложить государю, что, по его мнению, крайне неудобно посылать в крейсерство царского сына, так как действия этого рода сопряжены с большой опасностью и часто подвергают суда риску захвата в плен. Возможно ли допустить, – писал старый моряк, – чтобы два великих князя попали в плен к врагам.