litbaza книги онлайнДетективыпереКРЕСТок одиночества 2 - Руслан Алексеевич Михайлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 96
Перейти на страницу:
у самого выхода — тут же получил от него следующую порцию чая, а к нему уже подкуренную сигарету. Когда я докурил до половины, старик первый раз нарушил молчание:

— Молодец — сказал он, усаживаясь в самодельное кресло — Ты сделал это.

— Сделал что?

— Выжил — улыбнулся Андрей — Выжил.

— Выжил — согласился я, делая глубокую затяжку — Проклятье…

— Ложись-ка ты отоспаться, Охотник. Выглядишь… нехорошо. Лица на тебе нет. Измотал себя.

— Так и планировал — кивнул я — Как раз хотел на побывку к тебе напроситься часиков на двенадцать.

— Живи — просто сказал Андрей и кивнул на аккуратно застеленную кровать, что некогда принадлежала Ахаву Гарпунеру — А как в себя придешь удивлю тебя одним рассказом. Таким интересным рассказом, что обязательно зажжет в тебе искру жгучего любопытства, как красиво описано это чувство в читаемой мной сейчас книге.

— А может сейчас? — оживился я, глотая никотиновый дым — Я бы послушал!

Андрей остался непреклонным:

— Сначала отоспись. Знаю тебя — не отдохнув, бросишься в путь. Так и загубить себя можно.

— Настолько значит интересный рассказ — хмыкнул я, поднимаясь и стаскивая с себя свитер — Ладно… Готовить что будем?

— Я принесенную тобой вырезку пожарил как раз. Как знал, что придешь.

— Я еще писем принес.

— Вот это дело! — Апостол хлопнул себя ладонью по колено — Жаль бумага кончается.

— И бумагу принес — улыбнулся я — Все как заказано. Сейчас достану все.

— Давай. А затем перекуси — и спать часов на десять. Как выспишься — так и будет тебе мой рассказ.

На том и порешили.

Я еще помню, как механически жевал жареную медвежатину. А вот как очутился в постели уже не ведаю. Просто ощутил под щекой подушку и тут же отрубился. Последнее что услышал — звук зажигалки Апостола, шелест разворачиваемого письма и его подрагивающий от нетерпения голос:

— Ну посмотрим, чего нам Клавдия Степановна написала, посмотрим…

Глава 10

Поднявшись на вершину невысокого длинного холма, я улегся в снег, накрылся снятой и молниеносно развернутой белой шкурой, повернувшись на бок нагреб на себя лопаткой снега и, чуть поерзав, затих, погрузившись в наблюдение.

Смотрел я на еще один холм — высокий, царящий над местностью как невысокая гора доминирует над холмистой местностью.

«У себя в деревне каждая кочка — Эхверест», как говаривала моя бабушка, намеренно коверкая хорошо известное ей слово. А потом, чуть помолчав, покосившись в сторону деревенской южной окраины, добавляла задумчиво: «Однако бывает вроде яма затхлая — а на самом деле гора блистающая». Так бабушка выражала свое уважение к одной особо ей привечаемой и даже зазываемой в дом старушке выглядящей в своих одежках настолько истинно деревенской, что сразу становилось ясно, что эта посконность нарочитая. Примерно тогда я и услышал эти смешные непонятные слова впервые — «посконь», «посконное», что в нынешние времена чуть ли не синонимы таких слов как «домотканое», «простое», «дешевое». Хотя в нынешние времена таких слов и не помнят…

«Блистающая гора», она же Марья Павловна, сухонькая старушка невероятных древних лет, но переполненная сумасшедшей энергией, порой бродящая по лесу сутки напролет и притаскивающая на своем горбу под три десятка кило грибов, бабушкой моей очень уважалась. Только бабушка — и я — и знали секрет Марьи Павловны, что была коренной москвичкой, род вела из аристократии, а потом интеллигенции, все последние предки сплошь профессора маститые. И у ней самой дипломов красных тьма. И преподавала она в элитных высших заведениях канувшего в лету СССР. В деревню она ушла сама. Но сначала попала в немилость у каких-то партийных верхов, была отправлена преподавать в окраинную жаркую республику, где стремительно строился промышленный городок. Пробыв в песках пару лет, тяжело заболев, намучившись с теми, кому на получение новых знаний было плевать, Марья Павловна в ответ тоже плюнула на все, покинула занимаемую должность, партию и все остальное, вернулась в Россию и здесь забилась в глухой деревенский угол, где быстро поправилась, ожила и поняла — а к черту это все. Ей здесь куда отрадней и спокойней. И прожить легко — для начала устроилась библиотекарем в областном центре, где при устройстве на работу положила на стол такие документы, что у всего тамошнего начальства шары на лбы полезли и в зобу сперло. Получила кривенький домишко в постоянное пользование, решительно отказалась от преподавания в местной школе, но с удовольствием проводила частные занятия для тех ребятишек, что пришлись ей по душе. Так «блистающая гора» замаскированная под «яму затхлую» и прожила остаток жизни в деревне, умерев за три года до моей бабушки. Они лежат на одном и том же кладбище. Коренная москвичка строго наказала хоронить ее именно здесь — на огромном полузаброшенном деревенском кладбище рядом с краснокирпичными церковными руинами. Церковь, к слову, восстановили позднее.

Лично я Марье Павловне пришелся по душе и, беря с бабки символичную плату, она помогала мне разбираться в школьных предметах. Именно разбираться, а не зубрить. Это было ее первое главное правило — никакой тупой зубрежки. Предмет надо понять, разобраться в нем досконально. Если не получается — зайди с другого бока, если снова не вышло — попробуй нырнуть поглубже. Не вышло — хорошо, отступи, собери побольше сопутствующей информации, перевари ее, осознай и снова иди на штурм не поддающейся области. Во многом благодаря этим впитанным и вжившимся в меня принципам я преуспел в жизни. И благодаря этим принципам я никогда не находил общий язык со школьными учителями, что пытались вбить в наши головы необработанный, непонятый, неосознанный пласт знаний лишь с одной целью — чтобы мы хоть кое-как, но написали контрольные, сдали контрольные, закрыли четверти. Я помню, как после одного из споров меня вызвали на ковер к школьному директору, сухонькому мужику под пятьдесят с хвостиком, и он, не скрывая язвительности, глядя на меня через стол, спросил — откуда я набрался таких смешных идей и дерзости, чтобы спорить с учителями? Кто вложил мне эти глупости в голову несмышлёную? Кто так повлиял на меня? Я назвал имя, отчество и фамилию. И увидел, как ошеломленный директор сдувается в своем кресле и смотрит на меня уже совсем иначе. На следующий день он приехал в деревню — в гости к Марье Павловне. И с тех пор заезжал частенько. Бывший ее ученик оказался, хотя как-то про него Марья Павловна и обмолвилась, что самородком был, да в грязи социальной извалялся, карьеру строить взялся и давно уж блестеть

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?