Ника надеялась, что пилоту не покажется странным отсутствие у них чемоданов, которые полагались бы, собирайся они в Белиз. Она надеялась, он воспримет это как одну из причуд богачей, предполагая, что они купят на месте все необходимое. Богатые славятся такими причудами.

– Я приведу все в порядок, – сказал Ричард.

Ника почувствовала, как чья-то рука обняла ее за талию.

Она обернулась и увидела перед собой лицо Квинна. Он выглядел страдающим и уязвленным.

– Ника, пожалуйста, мы можем поговорить, прежде чем взлетим? Две секунды? Только ты и я?

Ника открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в ангаре раздался резкий, взрывной свист. Ричард, только что стоявший на трапе, грохнулся на колени. Красное пятно растеклось на его форменном кителе, добрые глаза широко распахнулись, как черная дыра в космосе, расширяющаяся наружу и поглощающая окружающие звезды. Он упал. Мертвый.

Ника едва успела заметить происшедшее, как тело Зака внезапно накрыло ее сзади, толкая вниз, на землю, и они еще не коснулись бетонного покрытия, как на них обрушился дождь пуль.

Перед тем как началась стрельба, Зак смотрел на руку Квинна, обнимающую Нику.

После адского лета, которое Зак пережил, он был приятно удивлен и даже вздохнул с облегчением, обнаружив, что все еще может чувствовать ревность и соперничество.

Он был счастлив, что, несмотря на заполнивший его бесконечный темный туман, несмотря на онемение души, он все еще способен что-то вообще чувствовать.

Ника, кажется, немного отстранилась от Квинна, и это порадовало Зака. Он скучал по ее лицу, чистоте ее духа, незапятнанного, в отличие от всего остального в его мире. Если бы он все еще мог любить, он бы любил ее. Любил бы, если бы чувство потери не было настолько сильным, что сделало любовь невозможной.

Среди всего прочего, присутствовало также и чувство вины. Он снова оставил Вайолет. Она этого не заслуживала, как, впрочем, многого из всего, что испытала в своей жизни. Он найдет возможность извиниться перед ней… когда-нибудь.

Зак пристально смотрел, как рука Квинна обвивает талию Ники, касаясь ее так, как ему самому хотелось бы ее коснуться. Он был совершенно уверен, что после инцидента в лаборатории она никогда больше не позволит ему снова приблизиться к ней.

Его мысли прервал какой-то хлопок: что-то ударило пилота, которого он знал с детства.

Тело Ричарда рухнуло с глухим стуком. Затем Зак услышал звуки рикошетящих шальных пуль, падающих на бетон вокруг них, как мраморные шарики. Он бросился вперед.

Через несколько мгновений или веков все было кончено. Зак осознал, что Ника под ним; он инстинктивно толкнул и подмял ее под себя, защищая от пуль своим телом.

Он ошеломленно смотрел, как в их сторону хромает окровавленный злой байкер с оружием в руке. Сейчас он был уже очень близко.

Понятно, что байкер не собирался убивать кого-либо из них, кроме Ричарда, поскольку легко мог бы уже это сделать. Бедняга, бедняга Ричард. Зак посмотрел на безжизненное тело, выпавшее из кабины, но не особо что-то почувствовал при виде его. Это был просто еще один кусочек прошлого, который только что от него оторвали, как отрываются последние корки засохшего струпа, обнаруживая очередной шрам. Еще одно напоминание о ранах, которые никогда не исчезнут.

«Я должен отправить его жене цветы, – сформулировалась в его безумной голове бредовая мысль. – Одну из тех изысканных дорогих инсталляций в стеклянных напольных вазах, которые посылают богатые люди, чтобы сказать, я сожалею о вашей утрате, но не настолько, чтобы лично приехать на похороны. Интересно, так ли Митчем понимает смерть? – спросил себя Зак. – В контексте цветочных композиций и предоплаченных похорон. Точнее… понимал», – поправил он себя. Митчем, вероятно, мертв. Митчем мертв.

Зак осознавал это.

Так же, как он, без сомнения, знал, что Ричард мертв. Было так много крови. Она капала вниз по трапу, на пальцы и одежду Ники.

Зак понимал, что нормальный человек, вероятно, заплакал бы, если бы кого-то, кого он знал годами, застрелили вот так, у него на глазах. Но планка нормальности Зака опустилась слишком низко, и смерть Ричарда не задела его обмороженную душу. Он почувствовал, как маленькая рука Ники тянет его за рубашку – не из страха, а чтобы убедиться, что он в порядке. Мгновение спустя она схватила его за плечи, руки и грудь, осматривая.

– Чед, ты свихнулся? – закричал Квинн.

Он казался испуганным, и его голос многократно прозвучал в ангаре, повторенный эхом.

– Пилот был предупреждением! – рявкнул байкер; он держал пистолет наизготовку. – Теперь никому не двигаться!

Зак удивленно моргнул, глядя, как в ангар лениво въезжает лимузин, следуя за окровавленным и хромающим Чедом. Это было жуткое зрелище. Карие глаза Чеда выжидающе посмотрели на машину. Похоже, байкер нервничал.

Сверкающая черная машина медленно остановилась, и из нее вышли двое мужчин, которых Зак никогда раньше не видел и каждый из них держал в руках пистолет.

Незнакомцы сразу же направили оружие на Зака с друзьями.

УНики приоткрылся рот. Ее пальцы были в крови пилота. Похожий на серный запах от стрельбы наполнил нос.

Первоначальный шок постепенно отступал, Ника приходила в чувство. Зак прижимал ее к земле. Она зажала в кулаке край его рубашки. Ника поверить не могла, что он бросился защищать ее от пуль своим телом. Сначала удивление от неожиданного появления Чеда, а теперь вот это…

Ника боялась, что ее сердце не выдержит бешеного ритма, в котором билось, но замедлить его она тоже не могла. По крайней мере – не в момент, когда она увидела выходящих из машины Хефе и Бастиана.

Ее взгляд остановился на Бастиане. Желудок сжался, как при самом резком спуске на американских горках. Хефе поймал ее взгляд и усмехнулся. Бастиан, прекрасный и жестокий Бастиан, захлопнул дверь лимузина и тоже усмехнулся. У него хватило наглости еще и подмигнуть ей.

Как эти твари их выследили?

– Привет, малыши, – пряный, насыщенный голос Хефе был полон угрозы. – Я вижу, вы наигрались, – добавил он, бросив взгляд на труп пилота.

– Как… как вы нас нашли? – спросила Ника прерывающимся голосом – от паники у нее клокотало в горле.

– Мне пришлось взять хренов Uber, когда я понял, что случилось. Потому что я не мог ни фига вспомнить, – пожаловался Чед.

То есть он догадался, что его опрыскали спреем забвения и бросили лежать на тротуаре.

– Как ты узнал, где мы? – настаивал Квинн.

– Вот, деточка, – отозвался Бастиан. – Лови!

Он вытащил что-то блестящее из кармана пальто и бросил в воздух. Это блестящее что-то в полете вертелось и сверкало, как сосулька, и, несмотря ни на что, Интеграл поймал этот предмет обеими ладонями.