– Мой мальчик. – Уверенность Митчема заметно ослабла. – Поскольку ты не понимаешь смысл жертвы… ты не способен понять смысл сопутствующего ущерба. Ты никогда не понимал. Я сделал то, что вынужден был сделать для нас обоих. Я думал, лекарство ускорит твои симптомы и заставит тебя яснее увидеть, насколько тебе необходима процедура…

«Я думал, лекарство ускорит твои симптомы».

Но ведь Зак не принимал никаких лекарств. Он прятал все таблетки, которые дядя пытался ему навязать. Однако… Однако он потерял сознание во время побега. У него были галлюцинации.

«Я работаю над его стабилизацией».

«Его тело должно быть готово к процедуре».

«Он будет сам просить о ней, когда я закончу».

У Зака перехватило дыхание. Он напрасно пытался втянуть воздух в легкие, когда на него сошло окончательное осознание. Его словно сотрясло ударной волной.

Кофе. Еда. У всего было послевкусие.

– Ты накачал меня препаратами, – гневно произнес он.

Митчем потирал шею и наблюдал за ним.

– Ты в конце концов сам придешь, чтобы просить меня. Особенно после того, как увидишь преимущества процедуры.

Зак посмотрел на дядю. В нем снова проснулась ярость. Настолько пламенная, что сжигала его тоску. Он позволил себе пылать.

Он подал Нику на серебряном блюде этому монстру. Тому самому монстру, который убил его мать.

Митчем выпрямился, вздохнул и повернулся, чтобы уйти, считая, по-видимому, разговор законченным. Как будто они могли просто жить дальше.

Зак потянулся к массивному серебряному подсвечнику на комоде в коридоре. Изо всех сил, которые у него еще оставались, он ударил дядю по затылку. Глухо охнув, Митчем рухнул на пол. Зак посмотрел на него и добавил еще удар.

Кровь растеклась лужицей вокруг головы Митчема красным ореолом. Зак не задавался вопросом, мертв дядя или нет. Потому что ему было все равно. Он перешагнул через тело.

Зак подумал, что вряд ли когда-нибудь снова почувствует что бы то ни было после этой ярости.

Не спеша, он направился в их пятидверный гараж.

Зак бросил окровавленный подсвечник и взял канистру с бензином. Затем прошелся по дому. Он обрызгал резко пахнущей жидкостью гостиную; любимую комнату Митчема. Обрызгал обеденный стол. Вытряхнул остатки на тонкие занавески, обои, подушки и ворсистые персидские ковры. Блестящий маслянистый след тянулся за ним, как след адского слизняка.

Когда в канистре не осталось ни капли, Зак оглянулся на свою работу.

Ему вспомнилась детская считалочка, которую мать напевала ему в детстве:

Охранники удерживали Нику, не позволяя ей подняться. Она кричала и слышала, как кричат Квинн и Интеграл. Она била во все стороны ногами, и стол откатился: раздался оглушительный лязг металла о металл.

Две медсестры во главе с сестрой Смит взяли штурмом лабораторию и с помощью нескольких крепких охранников легко одолели Нику и ее друзей.

Медсестра Смит толкнула Нику на операционный стол и заткнула ей рот.

Охранники приковали ее за запястья к металлическим ножкам с помощью стяжек. Слишком туго. Ника кричала от боли. Фиолетовые кольца выступили на коже, пока она упиралась и билась.

– Не волнуйся, – приговаривала медсестра Смит, склонившись над ней; ее тонкие губы сжались от восторга. – Я как следует позабочусь о тебе.

От беспомощности и злости Ника завыла в кляп.

* * *

Медсестра Смит и охранники ждали. Ника не знала, чего или кого. Интеграл, Квинн и Эмбер сидели в углу, связанные, с кляпами во рту.

Квинн смотрел Нике в глаза, подбадривая взглядом, посылая ей силы. Но сам он тоже был напуган.

А эти все чего-то ждали и ждали.

Пока не потянуло дымом.

Сперва был только запах гари. Затем легкое облако дыма заполнило комнату. Ступенька за ступенькой, дым спускался по лестнице в подвал, стекая прядью седых волос и заполнял комнату.

Медсестры, еще недавно казавшиеся такими уверенными в себе, теперь переглядывались в панике. С операционного стола Ника посмотрела на друзей. Не Чед ли явился, чтобы спасти их?

Нет, это маловероятно. Он не знал, куда они подались. Вдобавок он их ненавидел. Не осталось никого, кто мог бы прийти им на помощь.

– Что происходит? Пойди проверь! – рявкнула медсестра Смит.

Ее помощница открыла стеклянную дверь и выскочила из лаборатории. Дым повалил огромными клубами.

Медсестра Смит намочила тряпку в раковине и ею закрыла себе рот и нос, но ничего не предложила никому из подростков. Ноздри Ники наполнились едким дымом. Глаза наполнились слезами. Им суждено здесь умереть?

Что до медсестры Смит, она колебалась. Она не знала, что делать с подростками. В конце концов ее низшие инстинкты победили, и она выбежала из лаборатории и понеслась вверх по лестнице. Вверх, туда, откуда доносились крики «Пожар!», «Бегите из дома!».

Ника кашляла, глаза жгло. Дым облизывал стены и поднимался все выше и выше, к потолку.

– Постарайся высвободиться из стяжек! – крикнул Квинн Нике. Сам он, как мог, выпутывался из своих.

Интеграл выкрикивал имя Эмбер, которая словно таяла в облаке дыма. Ее глаза закрывались. Ника извивалась, пытаясь разорвать узы, но это было бесполезно. Пластик глубоко врезался ей в кожу. Они оказались в смертельной западне.

На мгновение до Ники дошло: «Вот как я умру. Я никогда больше не увижу маму». Она задержала дыхание, чтобы не вдыхать дым.

Гарь немилосердно выедала ей глаза. Тем не менее Ника увидела, как из плотной пелены выплыла высокая фигура. Внезапно перед ней возник Зак. Чем-то острым он несколькими рывками разрезал пластиковые стяжки, затем поднял ее на ноги.

– Помоги им, – прохрипела Ника.

Зак опустился на колени перед Эмбер и освободил ее. Затем перешел к Интегралу и закончил Квинном.

– Надо спешить! – призвал Интеграл, зажимая себе рот рукавом. – Помоги мне с Эмбер.

Зак и Квинн немедленно бросились к Эмбер. С двух сторон они взяли ее – каждый ее руку себе на плечо – и повели из подвала, сопровождаемые Никой и Интегралом.

В тот самый момент, как они оказались на улице, Квинн отпустил Эмбер, развернулся и врезал Заку прямо в челюсть.

Зак не шелохнулся, не ударил в ответ. Квинн снова замахнулся, его кулак угодил Заку в бровь. Зак пошатнулся, но даже не вытер кровь.