− Что ты хочешь, чтобы сделала эта кровь? — спросил он, кладя ткань в глиняную плошку.

− Она должна открыть замок.

− Железный замок?

− Да.

− Железо…

Шаман закатил глаза, беззвучно перебирая губами какие-то слова, а его пальцы принялись разминать пятно засохшей крови. Эмбер терпеливо ждала. Джо — её единственная надежда, ведь заполучить свежую кровь у сеньора де Агилара будет сложно. Тем более теперь, после покушения, он наверняка станет крайне осторожным.

Наконец шаман открыл глаза и, посмотрев на Эмбер, произнёс:

− Это будет непросто. Старая кровь уже. Вся сила из неё ушла. Весь жар затух.

− И ничего нельзя сделать?

− Можно сделать. Можно оживить её чужой кровью. Кровью того, кто захочет поделиться своим жаром, и кто знает хозяина этой крови. Луна почти полная, все воды в движении, должно получиться.

Эмбер посмотрела в тёмные глаза шамана и спросила:

− Моя кровь подойдёт? Я знаю хозяина.

− Подойдёт, если ты захочешь её отдать. Но это опасно, − он слегка прищурился.

− Почему?

− Ты свяжешь себя с этим человеком кровью и будешь чувствовать эту связь до тех пор, пока луна от полнолуния не дойдёт до рождения новой луны.

− Свяжу? Что это значит?

− Значит, не только глаза ваши, но и души смогут друг друга видеть, будут касаться друг друга. Будто вы одно целое. Ты будешь чувствовать его, а он тебя. Знать тайны сердца. Но если он умрёт, то и ты тоже. И наоборот.

− Мне не привыкать чувствовать других, − криво усмехнулась Эмбер. — Я же эмпат.

Серый Ворон посмотрел на неё с прищуром, будто хотел ещё что-то сказать, но, помяв в руках ткань, лишь добавил:

− Тебе решать.

− Ритуал действует до новолуния?

− Да. Самая сильная связь будет сразу, в полнолуние. А потом с каждым днём ритуал будет слабеть вместе с луной.

− Хорошо, делай, я согласна, − ответила Эмбер и закатала рукав.

Джо Серый Ворон взял оплату золотом. Сказал ещё, чтобы принесла кусок свежего мяса при случае. И когда Эмбер спрятала в свою сумку пузырёк с оживлённой кровью, то, вспомнив слова шамана, прислушалась к себе.

«Души ваши смогут друг друга видеть…»

Но она ничего не ощутила. Кроме пореза на руке ничего не давало знать о том, что между ней и сеньором де Агиларом есть какая-то связь.

Надеюсь, Джо, твоя стряпня сработает!

*Люмбаго − (от лат. lumbus «поясница») — острая боль в нижней части спины (пояснице) независимо от причин её возникновения и характера проявления.

*Альфидии — вымышленные моллюски, которые делают особый жемчуг.

*Ули−ули — вымышленные существа−призраки из мифологии ольтеков, способные высасывать из человека жизнь.

Глава 28. Тибурон

Эмбер вышла из хижины, посмотрела на солнце и вдохнула влажный смрадный воздух. Запах моря, водорослей и ила — особый, ни с чем не сравнимый запах Лагуны. День близился к вечеру, и у неё стались самые неприятные дела — посещение «королей».

Она перебралась по висячим мосткам обратно на твёрдую землю и отправилась по берегу в сторону старого порта. Там, среди скал, в небольшой бухте под названием Байя Перла, находилась резиденция Рыбного короля.

Когда-то давно, когда Акадия была центром пиратской торговли, а Лагуну облюбовали корсары всех мастей, в этой бухте находился порт и небольшой городок, а выше, на скалах, стояли склады и крепость с пушками, защищавшая награбленное пиратское добро. Когда времена лихих корсаров и каперов прошли, а Акадией завладели иберийцы, этот порт, сильно разрушенный во время Трёхдневной битвы, был заброшен. Восстанавливать его так и не стали. Новые хозяева заложили новый порт и несколько пирсов дальше, почти у входа в Лагуну, а бухта превратилась в кладбище старых кораблей.

Это место и занял Тибурон — Рыбный король. Оно стало идеальной крепостью и портом для его незаконных дел. Среди разбросанных по всей бухте догнивающих кораблей он организовал торговое предприятие, где продолжил традиции лихих корсаров, только без набегов, пушек и абордажей, а просто покупая и продавая все виды контрабанды и запрещённые к ввозу товары, прибывающие в Акадию и отправляющиеся из неё. А ещё то, что приписывалось к законным товарам сверху и шло беспошлинно мимо таможни, разумеется, не без ведома самой таможни, а за вполне приличную мзду.

Деревянные утробы кораблей, навечно пришвартованных в бухте, служили Рыбному королю складами, где хранились товары, прибывшие со всего света, и те, которые должны были отправиться из Акадии в другие страны. Между этими складами, словно пауки-ткачи, люди Тибурона соорудили навесные мосты, соединив все корабли так, что они сплелись в единую сеть. Лодки сновали туда-сюда, шла погрузка и разгрузка, и жизнь в Байя Перла била ключом. Но, если намечалась облава или рейды жандармов, снасти, поддерживающие мосты и сходни, просто обрубали топором и затапливали, люки задраивали, лодки уходили за волнорез, и бухта снова превращалась в кладбище кораблей без малейших признаков жизни.

А облавы и рейды Рыбный король с удивительной прозорливостью предвидел наперёд и всегда был к ним готов.

В своём деле Тибурон добился немалых успехов. Раньше Эмбер не задумывалась, откуда у него такая власть в Лагуне, и на кого он на самом деле работает. И, лишь посетив сегодня сенат, поняла, что Рыбный король никогда бы не создал такую непотопляемую организацию без поддержки кого-то наверху. И его предвидение и прозорливость − это не просто чутьё, а вовремя полученная информация. Ведь не будь дураком, он всегда оставлял на входе в бухту пару лодок с краденным товаром, чтобы жандармы не возвращались с пустыми руками, и кто-то там, наверху, мог бы с гордостью доложить в сенате, как много делается для пресечения контрабанды в порту.

Но, кроме этого торгового предприятия, Тибурон вёл и другие дела, одно из которых и привело к нему сегодня Эмбер.

Она шла по отполированной волнами гальке, между гранитных камней, загромождавших вход в бухту Байя Перла по суше, к старому пирсу, с которого начинались владения Рыбного короля. Слышала крики чаек и знала, что это надрываются истошно вовсе не птицы, это перекликаются дозорные, сообщая, что идёт свой, а не чужак.

− А-а-а, ми корасон! — услышала она надтреснутый голос, который проблеял откуда-то сверху, едва она вынырнула из-за камней. — А я-то всё гадал, придёшь ты или не придёшь!

Эмбер подняла голову и увидела дона Сапо, сидящего на сходнях старого корабля, пришвартованного у пирса первым.

Вот же слизняк!

− Ну,