искал способ пробраться под её броню. Его воздействие было не таким, как у Джарра. Костяной король всегда был груб в своих попытках, так что казалось, будто он ржавым ножом скрёб по панцирю. А вот у Тибурона воздействие было мягче — он, словно дождевая вода, которая ищет путь сквозь камни, листву и ветви, пробирается по капле, и сопротивляться это воде было невероятно трудно. Но всё же Эмбер устояла под натиском, отрешившись от всего, не позволяя эмоциям выбиваться из-под коры безразличия. И когда Тибурон понял, что ему не за что зацепиться, то он отстал. Но Эмбер не могла отделаться от противного ощущения, будто только что побывала в тесных объятьях осьминога.

Поняв, что так он от неё ничего не добьётся, Рыбный король наконец-то перешёл к главному.

− Так что я должна буду сделать? — спросила Эмбер. — Что-то украсть?

− Не-е-ет. Не украсть, − голос Тибурона стал мягким, почти ласковым. — Скорее, даже наоборот. Вернуть украденное.

Он наклонился и достал из стола шкатулку. Тиковое дерево и золотые накладки, изящный замочек…

Дорогая вещица.

Внутри шкатулки оказалось нечто не менее дорогое и удивительное − на бархатной подушечке лежала подвеска очень тонкой работы. Несколько листочков, украшенных россыпью мелких изумрудов и бриллиантов, венчала чёрная каплевидная жемчужина. Очень большая жемчужина, поразительно чистая и ровная. И если приглядеться внимательнее, то в переливах перламутра можно было увидеть, что её густой чернильный цвет состоит из множества искр: фиолетовых, зелёных, багряных…

− Красивая вещь, − произнесла Эмбер, поднимая взгляд на Тибурона.

− Да, очень красивая, − осклабился он и коснулся жемчужины заскорузлым пальцем, выравнивая её на бархате. — Нравится? Хотела бы себе такую?

− Я… я не очень люблю жемчуг, − ответила Эмбер сухо.

Она вспомнила садки с альфидиями. Осклизлые сетки, облепленные водорослями, в которых лежали раковины…

Ей приходилось лазить туда голыми руками, доставая их и принося в специальной корзине к Брухе — ведьме, что жила в одном из мёртвых кораблей. Жуткая старуха была страшнее всего, что приходилось на тот момент видеть Эмбер в жизни. И она не могла даже объяснить, что такого страшного таилось в утробе старого галеона, где она пряталась от солнечного света.

Что она делала там, неизвестно, но обычно на следующее утро корзину с альфидиями приходилось тащить обратно и раскладывать ракушки по садкам.

У Эмбер был нож и специальный топорик, чтобы раскрывать раковины. Острые края и осколки частенько резали руки. Когда жемчужина созревала, её приходилось доставать, выковыривая пальцами из студенистого тела моллюска. И не приведи боги, Тёмные и Светлые, уронить хоть одну жемчужину в море и потерять. Предыдущая девочка-жемчужница лишилась за это пальца.

Даже сейчас от воспоминаний о том времени у Эмбер по спине скользнул холодок.

Нет, она не любит жемчуг.

− Ну, нет, так нет. Заплатить могу и золотом. Золото-то ты, надеюсь, любишь? Хе-хе-хе, золото все любят, глупый вопрос! — усмехнулся Тибурон.

− Я возьму не золотом, − она снова посмотрела Рыбному королю прямо в глаза. — Мне нужно кое-что другое.

− И что же?

− Немного твоего эфира.

Тибурон неторопливо опустился в кресло и откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Он некоторое время смотрел на Эмбер, а потом усмехнулся.

− Вон значит как! Ты делаешь успехи, маленькая жемчужница. А я-то думал, ты пришла по доброте душевной, вспомнила старого патрона и уважила его просьбу. Деньжат решила заработать. Ан нет, тебе вот что от меня нужно! Н-да, − он снова усмехнулся, а Эмбер почувствовала липкие щупальца его любопытства, скользящие по её коже. − И попроси у меня это кто-нибудь другой, я бы отправил его за борт на корм рыбам. Но тебе… тебе я дам то, что ты просишь. А взамен ты сделаешь, то, что мне нужно.

− И что нужно сделать?

− Эту красотку, − Рыбный король закрыл коробочку с жемчужиной и по-отечески накрыл её рукой, − нужно вернуть её хозяйке.

Глава 29. Его Светлость

Последним в списке посещений был граф Морено. К закату Эмбер оказалась в особняке его амантэ и едва вошла, как почувствовала, что Его светлость уже приехал. Она шла за служанкой, вся превратившись в сгусток ожидания и тревоги, потому что в этом доме её могло встретить что угодно. Граф мог и жандармов позвать, кто знает, что у него на уме?

Но всё же чутьё подсказывало: графу очень нужен камень. И чутьё не соврало — Его светлость ждал её один.

Лицо графа было хмурым, усталым и настороженным, не то, что в прошлый раз. Куда только делись уверенность и самодовольство. А ещё Эмбер совершенно чётко уловила тщательно скрываемый страх. Не то, чтобы Его Светлость раньше не догадывался, кто она такая, но, видимо, только в сенате он понял, во что может вылиться их «сотрудничество». Если она без труда проникла под крыло к самому гранд-канцлеру, то что она может сделать в итоге и с ним самим? Всё это читалось в осторожных движениях и в маске безразличия на лице, которую он старался держать изо всех сил.

И, может быть, будь граф чуть умнее… Хотя нет, если бы он чуть меньше желал заполучить бриллиант, её тело уже уволокли бы отсюда в мешке, чтобы бросить в Пантанале на растерзание крокодилам. Но Эмбер не ошиблась, граф всё ещё колебался, и желание завладеть камнем перевесило в нём осторожность.

Что же такого в этом бриллианте? Надо бы узнать подробнее у сеньора де Агилара…

− Как тебе удалось пробраться в дом гранд-канцлера так легко? — спросил граф, покончив с обычными приветственными церемониями.

− Да просто повезло, − пожала Эмбер плечами, − сеньор Виго де Агилар только приехал и решил заменить в доме прислугу. И нанял одного из моих знакомых. А я лишь заняла его место. Удачное совпадение, Ваша светлость.

− И ты не боишься, что тебя раскроют? — он прищурился, вглядываясь в её лицо.

А Эмбер заметила, что на столе у него стоит чернильница на подставке из ониксида, и если бы только это! В браслете тоже был ониксид, и в булавке шейного платка, и в набалдашнике трости… И руки затянуты в тонкие шёлковые перчатки. Да, граф подготовился основательно к встрече с ней.

Эмбер мысленно усмехнулась.

Поздно спохватились, Ваша светлость, карты уже раскрыты. Было бы желание, вы бы никогда и не узнали, кто на самом деле выполняет ваши поручения.

− Боюсь, конечно. Да и кто бы не боялся! — она