делу. Я предлагаю тебе заработать.

− Хм. Что-то пахнет подвохом. И что же я должен буду делать? — спросил Люк, откидываясь на спинку стула и поигрывая длинной цепочкой от ключей.

− Сопровождать меня на фиесту.

— На фиесту? — хмыкнул он, прищурившись.

— На фиесту.

— В дом дона Алехандро де Агилара, я полагаю?

— В дом Алехандро де Агилара, − кивнула Эмбер, невозмутимо отхлёбывая кофе.

— Ты хочешь, чтобы я покинул этот мир в расцвете сил?

— Я хочу, чтобы ты помог мне совершить самое дерзкое ограбление века.

— Ты думаешь, я такой дурак?

— Я думаю, что ты чертовски тщеславен, Люк, — усмехнулась Эмбер. — Ты только послушай, как это звучит: «Тощий Люк, который ограбил гранд-канцлера Акадии». Может, и дурацкое словечко «Тощий» откинут по такому случаю, а? Ты сможешь открывать ногой любую дверь от Лагуны и до Голубого холма. Как тебе титул «Самый виртуозный вор Акадии?»

— Нас могут поймать, − произнёс Люк уже серьёзно.

— Могут.

— И убить.

— Могут.

− Так в чём профит?

− Нас так или иначе поймают и убьют, как только будет принят этот закон о резервации. Так почему бы не пошалить напоследок? — усмехнулась Эмбер.

− И только?

− Прибыль пополам.

— Самый виртуозный вор Акадии, говоришь?

— Он самый. Мне титул ни к чему.

— Ладно, Эм. Я в деле. Что от меня нужно?

— Сыграть роль моего брата.

— Твоего брата? — хмыкнул он и обвёл пальцем силуэт Эмбер.

— Ну, не совсем моего. Брата одной обольстительной красотки…

— Это другое дело. Но! Я хочу атласный фрак. Лучше лиловый. И розовый жилет. Белые туфли…

Эмбер положила на стол кожаный кошель с монетами, которые специально отсчитала от тех денег, что дал граф Морено.

− Ни в чём себе не отказывай, − усмехнулась она и пододвинула его к Люку.

А сама подумала, что делить им придётся не только прибыль, но риски. Но в том деле, которым они занимаются, это всегда довесок по умолчанию.

Они обсудили всё, что предстоит сделать к фиесте, распределили роли и сразу же расстались − Эмбер поспешила к Джо Серому Ворону.

Старый шаман жил на Нижнем ярусе у самой кромки моря, там, где лачуги бедняков уже переплетаются с мангровыми зарослями Лагуны. Здесь всё было подчинено единственно верному ритму — дыханию моря. Оно поднималось в часы приливов и пожирало огромную прибрежную низменность, затопляя корни мангров и часть лачуг, стоящих на сваях. А потом море уходило, обнажая свежий ил, норы крабов и разбросанные повсюду ракушки. Местные жители копались в этой грязи в поисках альфидий* — моллюсков, которых приносило сюда приливом.

За альфидий щедро платил Рыбный король, и поэтому в мангровых зарослях со временем обосновался целый город, в котором ил и грязь стали благословенными кормильцами множества семей. Этот город местные называли между собой Мадригеро — логово.

Жизнь здесь была тяжёлой и опасной. Но самым страшным были ни тучи гнуса, вечная грязь или вода, а туманы, приходившие с верховьев реки. Злые туманы…

В ночи полнолуния, когда на Лагуну с обширных болот Пантанала спускались туманные приливы, жизнь в Мадригеро замирала. Все лачуги запирались изнутри, окна занавешивались плотной тканью, расписанной охранными знаками, и повсюду в плошках горела особая трава, смешанная с маслом капской пальмы. Как говорили моряки и местные жители, в этих туманах живут духи, а ещё наводящие ужас страшные существа — ули-ули*, высасывающие из людей жизнь. Священники же считали, что это проявление дьявола, а шаман Монгво однажды сказал Эмбер, что ужас наводит пыльца цветов лунной сальвии, что распускаются в полнолуние в верховьях реки. Эта пыльца насыщает туман, и тому, кто её вдохнет, мерещится потом всякое. Ну и духи там, конечно, тоже есть. Как и ули-ули. Но в мире ольтеков духи повсюду, и это не повод их бояться.

Джо Серый Ворон жил на самом краю Мадригеро, ближе к болотам и непроходимым зарослям, и его покосившуюся лачугу Эмбер увидела издали. Она прошла по плетеному из корней и лиан мосту и свистнула особым образом, давая понять, что пришли свои. У шамана повсюду стоят ловушки, и, если не хочешь наступить на отравленную иглу, будь добр, предупреди о своём появлении. И хотя Мадригеро — это не то место, куда пойдут полицейские или жандармы, но осторожность всё равно не помешает. В последние годы шаманов почти полностью изгнали из города. И Джо Серый Ворон единственный, кто остался в его границах. Остальных нужно было искать в болотах Пантанала.

На её свист со стороны зарослей раздался ответный звук — птичий клекот, а затем из кустов появился и сам Джо. Его волосы, перехваченные зелёной тесьмой, когда-то были чёрными, как смоль, а теперь их подёрнула седина, отчего они стали казаться серыми. Но брови и глаза при этом у шамана так и остались пронзительной черноты. А крючковатый нос только добавлял сходства с мудрой птицей.

Эмбер приложила руку к левому плечу и поклонилась в знак приветствия. От всего сердца, так приветствуют ольтеки друзей. И, увидев ответный пригласительный жест, вошла в низкую лачугу. Внутри было мрачно и даже пугающе, особенно если не знать, чем на самом деле занимается хозяин жилища.

Повсюду висели сушеные птичьи лапы, шкуры, хвосты, головы животных и перья. Большой очаг на полу в центре комнаты, над которым висел котелок, был весь чёрен от копоти. А на грубо сколоченных полках стояли чашки и банки с воском, смолой и какой-то отвратной жижей, напоминающей смесь глины с чернилами, и один бог ведает, что это было такое на самом деле.

Джо Серый Ворон не простой шаман, его нагуаль имеет огромные крылья и питается падалью. Это кондор, самая большая птица на континенте. Обитатель горных вершин, у которого нет врагов, кроме человека.

Вот и сам Джо, как и его нагуаль, ходит по границе мира мёртвых и живых, он видит многое за гранью жизни и умеет проводить ритуалы, за которые возьмётся далеко не каждый шаман. А для остальных в своей лачуге он просто делает чучела животных и птиц на продажу.

Он умеет видеть знаки в полётах птиц и предсказывать погоду по их поведению, гадает на внутренностях убитых животных, и даже в падали, которую оставляет иной раз море, находит ответы на заданные вопросы. А ещё он может сделать живое мёртвым и мёртвое — живым.

Эмбер достала кусок рубашки сеньора де Агилара, на которой осталась кровь, и бинт, так удачно прихваченный из его кабинета, и положила перед шаманом.

− Ты сможешь оживить эту кровь, ата? — спросила она почтительно.

Шаман взял в