– Разумеется, – проговорил, вставая, Кропоткин.

– Я тоже пойду, – начала вставать девушка и замерла, услышав: – Сиди здесь.

Ее поразил холод в интонации мужа и его мрачный взгляд. Супруг НИКОГДА не говорил с ней так. Пока Инна соображала, как ей поступить, мужчины вышли из дома. Игорь, проследив, как отъехала машина, несколько минут стоял на крыльце. У него появилось предчувствие, что ему придется столкнуться еще раз с Шевченко. Достав рацию из тайника на веранде, он связался с Беркутом. Тот произнес лишь: «Все под контролем. Ты – молодец. Отбой». Парень убрал рацию и зашел в дом.

– В чем дело, Игорь? – спросила жена, стоя в коридоре.

– Все нормально, – сухо проговорил он, намереваясь пройти в зал, но Инна преградила ему дорогу.

– Перестань врать, – потребовала она, но муж легко отодвинул ее в сторону, несмотря на активное сопротивление, и прошел в зал.

Игорь молча достал аудиокассету, включил магнитофон, надел наушники, сел в кресло и закрыл глаза. Супруга смотрела на все это в немом изумлении. Что-то случилось, а она не знала что. Инна разозлилась. Злость придала ей смелости. Молодая женщина шагнула к мужу и сняла с него наушники.

– В чем дело? – спросил сухо парень, открывая глаза. – Мне нужно побыть одному.

– Я требую объяснений, Игорь. Что происходит? Почему ты уходишь от ответа? – гневно проговорила она, выключая магнитофон. – Почему ты отказался от работы?

– Не хочу уезжать и бросать школу, – вяло ответил Кропоткин.

– А может, ты не хочешь расставаться со своими девочками? – съехидничала она и тут же пожалела об этом.

Лицо мужа приняло жесткое выражение и он, легко поднявшись, шагнул к жене.

– Оставь свои шуточки при себе, – процедил супруг. – У меня нет девочек, а ученицы здесь не причем.

– Ах, не причем? – возмутилась она. – Тогда в чем дело? Тебе что, чужие люди дороже родных?

Игорь молчал, а жена разошлась не на шутку.

– Тебе что, наплевать на меня, да? – спрашивала она. – Думаешь, мне легко мириться с тем, что ты дома почти не бываешь? Пропадаешь на своей работе и работаешь там бесплатно. Я тебя спрашиваю?!

– Наверное, я поспешно женился, – вдруг тихо сказал Игорь. – Мне нужно было получше поискать свою вторую «половину», прежде чем идти в ЗАГС. Куда делась та девушка, которая меня любила? Та, которая одобряла мои дела и готова стоять за меня горой? Та, которая меня уважала? Та, для которой важнее всего только то, что я просто рядом с ней, что просто дышу рядом? Куда она исчезла, Ди?

– Как куда? – растерялась Инна, изумленная его интонацией.

– Скажи мне, Ди, – продолжал глухо Игорь. – Тебе хотелось бы быть молодой вдовой? Ты бы хотела воспитывать ребенка без отца? Как давно ты не бывала на кладбище? Ты спешишь овдоветь, да?

– Нет, нет, что ты? – испугалась она. – Я просто…

– Ты хоть раз, Ди, пыталась представить мир моими глазами? – спросил он ее, не давая договорить. – Ты когда-нибудь думала, как это ходить в бронежилете и ждать неминуемой гибели? Ты знаешь, что такое Смерть? Что значит убивать или быть убитым в двадцать лет? Ты знаешь, что значит смотреть в глаза людей, у которых ты убил родных? Ты знаешь вкус крови, малышка? А ее запах? Это тяжкий смрад, кажется, проникает в легкие. Но ее так много вокруг, что скоро перестаешь ее замечать, как ты идешь через чужие жизни. Ты уже не видишь крови, девочка, когда живешь по законам войны. В душе уже не задерживается весь ужас войны. Но я же человек, Ди. Я умею чувствовать и видеть боль, сострадать, жалеть, любить. Ты знаешь, что творится в душе, когда видишь перед собой глаза человека, у которого отнимаешь самое дорогое, что у него есть, его жизнь? Ты знаешь, что происходит в такие мгновения с душой? Как больно…

– Игорь, не говори так. Мне страшно, – испуганно прошептала она.

– Мои друзья. Мои души. Они все погибли, Ди. Их предали и убили поодиночке. Я – последний из «Русских». Мне уже никто не прикроет спину, – с горечью говорил муж. – Неужели ты думаешь, Инна, что деньги с неба упадут? Неужели ты думаешь, что я проживу год, если буду работать телохранителем. Это не просто работа, девочка. Это путь для самоубийц и дураков.

– Ну, зачем же так все воспринимать? – слабо проговорила она.

– Я только начал жить по-человечески, Ди, – тихо проговорил он. – У меня есть любимая жена, скоро будет ребенок. Есть любимая работа. Есть люди, которым я нужен. Я не хочу все это потерять ради легких денег. И не хочу вас подставлять под удар.

– Но ведь мы могли бы жить в Ульяновске, рядом с Юлей, – попыталась возразить супруга.

– Мы можем там и умереть, скоропостижно или при трагических обстоятельствах. Да и вообще, зря ты ляпнула про родственников, – сухо проговорил супруг. – Он теперь точно в это вцепится. Ты хотела бы умереть?

– Нет, – тихо проговорила Инна.

– Не слышу, – проговорил он.

– Нет, не хочу, – твердо произнесла Ди и посмотрела в глаза мужа.

– Тогда больше не обращайся к этой теме. Никогда. Договорились? – предложил Кропоткин.

– Договорились, – прошептала она и, очутившись в его объятиях, жадно прильнула к его губам.

В ста километрах от Кировска, на обочине стоял белый «мерседес». Внутри его никого нет. Казалось, машина брошена, но за ней следили зоркие глаза. Те, кто были в «мерседесе», охотно отвечали на все вопросы о своей жизни, находясь при этом без сознания.

Шевченко и два охранника пришли в себя одновременно и с недоумением посмотрели друг на друга. Постепенно все вспомнилось. Они выехали из Кировска в 19–10. Александр Васильевич это помнил точно, так как сделал пометку в своем блокноте: «Проверить родственников Гепарда в Ульяновске», – и после этого посмотрел на часы. Через час им дорогу преградил военный «уазик», и из него вышли двое в милицейской форме. Помахивая жезлами, они приказали остановиться.

– Стас, притормози, – приказал Шевченко. Водитель опустил ветровое стекло и спросил лениво: «В чем дело?» Что-то в лице милиционера показалось ему знакомым, но… Третий бросил в салон гранату с нервно-паралитическим газом, и через минуту вместе со Вторым они вытаскивали бессознательные тела. Это место они выбрали не случайно. В двухстах метрах от дороги, в лесу, стоял небольшой дом. Хозяев на время увезли и сюда принесли Шевченко и его людей. Дальше пошло в дело «лекарство от лжи». Гости из Ульяновска добровольно рассказывали о своих преступлениях, связях, друзьях и планах. Диктофоны четко все фиксировали. Шевченко посмотрел на часы. Уже далеко за полночь.

– Стас, что произошло? – спросил раздраженно и испуганно шеф.

– Не знаю, босс. Ничего не помню. В голове туман. Помню, остановили менты.

– Да не менты то были, – вдруг сказал Алик. – Машина военная, и с формой что-то не так. Я пока сообразил, уже газов нюхнул.