сам богатенький Буратино, я бы бросилась к тебе на шею, вопя: "Ваня, я ваша навеки!"

— Господи, деточка моя, у тебя просто какой-то талант все перекручивать! — всплеснула руками Матильда. — Никто тебя не считает охотницей за толстосумами. Но согласись, что миллионер и бизнесмен звучит круче, чем "референт". Мы, женщины, не влюбляемся в деньги. Мы влюбляемся в сильных мужчин, способных победить противников в конкурентной борьбе и отвоевать для своей принцессы замок и лебединое озеро перед ним. Потребность прижаться к сильному самцу — это тысячи лет эволюции, милая! И никуда от этой природы нам не деться. И не нужно. Сегодняшние рыцари уже не бьются с драконами. Вместо чудища многоглавого у них враги пострашнее: банки, финансовые системы и кровавая драка за место под зеленым долларовым солнцем. И победить этих врагов гораздо сложнее, чем треснуть дракона мечом по башке! А значит, богатые мужчины автоматически считаются самыми лучшими и самыми сильными самцами. Все по дедушке Дарвину!

— Я не понимаю: как вы оба умудрялись скрывать от Дианы, Ритки и других, что ты, Егор, сын Матильды?

— Для меня это не сложно, — рассмеялся Егор. — Учитывая, сколько мне приходится скрывать в силу моего рода деятельности — это семечки, поверь, Танюша.

От всего происходящего у меня страшно закружилась голова. И в сердце снова проснулась обида. Значит, Егор мне не сказал, кто он, потому что боялся, что я могу влюбиться в его деньги, не рассмотрев, как следует, его истинные цвета. Эволюция — не эволюция, все равно обидно до чертиков! И вряд ли я смогу через эту обиду переступить! Да и нужно ли?

— Ладно, — я встала из-за стола. — Спасибо вам за объяснение и завтрак. Пойду я.

— Куда? — спросили они хором.

— У меня там дома молоко убежало, — ответила я.

— Я же говорила, что она обидится! — печально прошептала Матильда.

— Таня, подожди! Я не понимаю. Ты вот так просто уйдешь? — Егор вскочил из-за стола. — Мы еще о главном не поговорили.

— О чем это? — я взялась было за ручку двери, но немедленно отпустила ее и повернулась к ним. — Есть еще какие-то тайны? Гагарин не летал в космос? Американцы не были на Луне? Кот Матильды Мерзавец Вольдемар на самом деле собака? — сарказм полился из меня волнами.

— Я понимаю: ты злишься, — Матильда молитвенно сложила руки, — но послушай…

— Нет, Матильда, ты не понимаешь, — перебила ее я, — не злюсь, нет. Я в ярости! Вы все мной манипулируете. Вертите, как куклу. Искусно дергаете за ниточки. Но знаете что? Кукла больше вам не принадлежит! Я перерезаю веревки! До свидания! Спасибо за все и счастливо оставаться! — я рванула кухонную дверь на себя и влетела в комнату.

Слезы хлынули из глаз. Сдерживаться я больше не могла. Егор одним прыжком пересек кухню и бросился за мной.

— Я не дам тебе уйти! — крикнул он.

— А я не спрошу твоего разрешения! — я поискала свою одежду и вдруг вспомнила, что пришла сюда в свадебном платье, которое теперь валяется на тротуаре, если его еще никто не поднял.

А под платьем были ажурные чулки, кружевные трусы и даже лифчика не было. Зачем, если на платье корсет, а вкладывать в него особо и нечего? Ладно! Кстати, трусы Егор тоже порвал. Я пошла в ванную комнату, взяла полотенце, обмотала его поверх рубашки Егора. Получилась черная юбка. Будем считать, что это шмот от кутюр. В конце концов, на модных показах и не в таком выходят. Но как мне вызвать такси, если мой телефон остался в моей же квартире? Я его вообще на свадьбу не брала.

— Егор, вызови мне такси, пожалуйста! — попросила я, выйдя из ванной.

— Ты так и пойдешь? — улыбнулся он.

— Да, так и пойду, — я поплотнее запахнула полотенце.

Егор критически оглядел меня и спокойно сказал:

— Нет, Таня! Никуда я тебя не отпущу!

— Ладно, тогда бомбилу поймаю, — я направилась к лифту.

В крайнем случае, попрошу водителя подождать пять минут, пока я домой сбегаю за деньгами.

— Нет, ты останешься здесь! — Егор бросился за мной и перегородил дорогу.

Из кухни выскользнула Матильда, шмыгнула к лифту, быстро вставила цилиндрик ключа в кнопку вызова на внешней панели и торопливо произнесла:

— Ну все, пока, дети! Позвоните потом! — она шагнула в кабину лифта.

Вот кто меня отвезет домой! Матильда же на машине!

— Матильда, подожди! — я бросилась было за ней, но Егор подхватил меня на руки.

— Татьяна Рощина, вы второй раз в жизни арестованы за красоту! — Егор понес меня к кровати.

— Пусти! — я рванулась из его рук. — Это не смешно! Я не намерена с тобой оставаться.

— Поздно, красавица! — Егор бросил меня на кровать и лег сверху. — Ты попала к страшному тирану. Это похищение и тебе не вырваться! Вот такой он, домострой, детка! — он впился губами в мои губы.

— А прикидывался интеллигентом! — я попыталась отпихнуть его, но силы были слишком неравны.

— А что делать? — вздохнул он, ловко стаскивая с меня рубашку. — Глобализация, феминизм, словесный либеральный онанизм. Иначе сегодня девушку никак не заманить в свои сети.

— Ты сволочь и врун, Егор!

— Жуткий мерзавец! — он прижался ко мне всем телом. — Да ты продолжай! Мне это не мешает.

Его глаза смеялись. Его руки сильно, но мягко гладили меня. И мое многократно предавшее меня тело снова показало себя Иудой.

— Я тебя ненавижу! — прошептала я.

— И это правильно. Я сам себя ненавижу, — согласился он. — Но одно могу обещать тебе точно.

— И что же?

— В моем гареме ты будешь звездой и самой любимой женой!

— Да пошел ты, Егор!

— Только вместе с тобой, Танюша.

Два года спустя

Машина тронулась с места и дети моментально успокоились. Две пухлые одинаковые физиономии Ивана и Марьи уставились в окно, задумчиво покусывая любимые яблоки. Егор, боясь поверить в свое счастье, осторожно взглянул на часы и прошептал:

— Они молчат уже две с половиной минуты! Танюша, неужели нам сегодня так повезет?

— Молчи! — испуганно замахала руками я. — Сглазишь!

Марья, а для нас с Егором просто Манька, пытливо посмотрела на меня. Ваня продолжал обозревать проносящиеся мимо улицы. В характере наших с Егором годовалых близнецов почти ничего не было от нас. Оба пошли в бабушку Матильду и отличались неумной энергией. Они не замолкали ни на минуту, и если вдруг затихали на десять минут, то мы с Егором начинали озабоченно щупать им лоб. Единственное, что их успокаивало — это поездка в машине. И в те дни, когда я отчаивалась от невозможности уложить детей спать, Егор часами катал их по Москве.