По моим стандартам, вознаграждение было всегда одно – осознание, что я посетил еще одну страну. Франция или Сомали, Канада или Государство смерти, каждая была важна – и я не мог отказаться. Из-за этого я старался избегать опасные горячие точки и посещал их только после того, как они успевали подостыть. В целом мои странствия были полны опасностей, но так как я не был охотником за адреналином и глупым юнцом, верующим в собственную непобедимость и наивно отправившимся в путешествие по миру несколько десятилетий назад, я старался сделать все, чтобы уменьшить риски. Я никогда не отправлялся по своей воле на поиски опасных развлечений. Когда я встречался с ними, то пытался найти способ выхода из затруднительного положения. Я был живым оксюмороном – осторожным путешественником.

Но я больше не мог оставаться им. Передо мной лежала суровая «Гадкая Девятка», ни одна из стран которой не желала прийти к миру, прежде чем я успею попасть в госпиталь в состоянии глубокой комы или напорюсь на неразорвавшуюся мину. Если я хотел поехать туда, то у меня не оставалось времени на раздумья. Я слишком долго увиливал и бегал от серьезных проблем, но теперь настало время смириться или же заткнуться о своих желаниях навсегда.

Я мог бы и остановиться на 187 посещенных странах и мирно жить в своей уютной, напичканной сувенирами квартире, радоваться жизни с любимой женщиной, дорогими друзьями, посещать спа на Челси Пирс, сидеть на передних рядах в театре, отдаться стопке непрочитанных книг и прекрасно существовать на скопленные деньги.

После тщательных раздумий я решил перейти Рубикон. Восемнадцатого ноября 2011 года я вылетал в Саудовскую Аравию и Йемен, затем в Африку и, как я надеялся, обратно в США, прямо в Вермонт, чтобы успеть к закрытию горнолыжного сезона.

Мне так и не удалось покататься на лыжах.

Несмотря на все электронные просьбы друзьям не пытаться меня остановить, лишь десять из них воскликнули: «Сделай это!» Четверо из них были искателями приключений, трое – свободны духом, двое из них упоминались в моем завещании и еще один попросил меня добавить его в список.

Полчище скептиков уговаривали меня остаться дома и прожить долгую и счастливую жизнь. Некоторые прислали мне буклеты интересных кружков для пенсионеров. Дружелюбный психотерапевт предложил бесплатно провериться у него. Мой кузен Ларри попытался вернуть меня в Веро-Бич, соблазняя черничными блинчиками на завтрак. Мой страховой агент предупредил меня, что не сможет выдать мне полис пожизненного страхования на миллион долларов, зная, куда я направляюсь. А профессор Джон Кинг, мой приятель, криминальный патологоанатом из Корнуолла, который обычно проводил вскрытие свиней и овец, погибших от неизвестных болезней по всему свету, благоразумно вызвался помочь «забрать все, что останется от моего дома».

Отчасти я прятался от их увещеваний, тщательно продумывая меры безопасности. Я нанял двух экспертов по безопасности, шесть охранников с винтовками и бронированную машину в Могадишо и согласился взять с собой Эндрю Дорана – бесстрашного мастера рукопашного боя и снайпера – в самые опасные места поездки, особенно когда удостоверился, что в них нет столь обожаемых им массажных салонов. Я записался в тир, чтобы обновить свои стрелковые навыки, приобретенные в армии, и выбил 245 из 250 возможных очков на средней дистанции из полуавтоматического пистолета с обычным прицелом! Неплохо для подслеповатого старикана, который еле-еле различает очертания собственных ног в пасмурные дни. Я был готов к действию.

Я отправился в Саудовскую Аравию хорошо подготовленным благодаря литературному агенту Стиву Россу, с которым мы пообедали бейглами с лососем и творожным сыром, который не так-то просто достать в Эр-Рияде. Я начал с Саудовской Аравии, так как это была самая безопасная страна из предстоящей девятки. Но неожиданные обстоятельства неизбежно мешают тщательно разработанным планам. Они показали мне, что с моей стороны было наивным полагать, при том, что Арабская весна цвела повсюду – в Египте, Сирии, Йемене и Бахрейне, будто бы Пустынное Королевство могло остаться нетронутым, особенно учитывая упрямое тамошнее меньшинство шиитов, поддерживаемое Ираном в попытке поднять восстание внутри его главного противника за власть в регионе.

Через день после моего приезда полиция убила двух протестующих в Катифе (в шиитской восточной провинции, через которую мне нужно было проехать через неделю, чтобы попасть на трассу до Бахрейна и сесть на самолет в Африку). Два дня спустя на похоронах протестовавших неопознанный киллер убил двух полицейских и ранил нескольких гражданских, пока его пособники жгли шины и блокировали дорогу.

На следующий день Министерство внутренних дел Саудовской Аравии (искусно уходя от любых упоминаний о конфликте между шиитами и суннитами) заявило, что убийства были «спровоцированы и срежиссированы злобными иностранцами, которые использовали криминальные элементы, смешавшиеся с гражданами и стрелявшие из жилых районов и узких улиц». Оно также предупредило, что «каждый, кто попытается идти против закона, будет жестко наказан. Те, кто осмелится преступить черту, в полной мере подвергнутся суровому наказанию. Наше государство находится под постоянной угрозой со стороны внешних врагов».

Вот такое мирное начало. В результате этих событий моя группа из семи человек прибегала к услугам вооруженного эскорта почти каждый день. Полицейские посты были расставлены через каждые 40 миль на главных дорогах, и как только наш фургон остановился у первого из них, чтобы предъявить документы, разрешающие пребывание в стране, к нам приставили патруль машин с мигалками, которые ехали то впереди, то позади нас до конца дня. Ближе всего они двигались, когда мы осматривали заброшенные археологические раскопки. Что до меня, то я чувствовал себя в большей безопасности без мигалок, которые не отпугивают террористов, но скорее оповещают их о потенциальной ценной жертве.

Наша компания продолжала путь без каких-либо проблем, местные жители нас приветствовали. Один из нас случайно сломал пару ребер, бродя по округе, но мы не могли винить в этом иностранные криминальные элементы. В тот же день были убиты два родственника нашего водителя, но такое тоже уже становилось привычным для раскалявшейся страны.

Так как мне было сложно изучить все 196 стран, я не слишком хорошо понимал Саудовскую Аравию, пока не приехал туда. Я знал, что на ее территории располагались самые большие выкачиваемые и обрабатываемые залежи нефти, женщинам здесь запрещалось водить машины, в стране господствовала абсолютная монархия, официальной религией которой была ультраконсервативная форма ислама под названием «ваххабизм». И я знал, что по его уставу женщинам запрещалось носить открытую или вызывающую одежду и что суд шариата приговаривал к смерти неверных супругов.

Еще я знал из личного опыта, что сюда было ужасно сложно достать визу. Я пытался сделать это пятью годами ранее в консульстве Саудовской Аравии в Нью-Йорке и в посольстве в Вашингтоне, но они просто продержали мою заявку несколько месяцев и так и не дали мне ответа. Я попытался вновь через два года в Бахрейне, и снова меня прокатили. После того как я сказал, что знаю причину, по которой мне отказывают в визе, необычно честный служащий отвел меня в сторону и признал: «Послушайте, у нас гигантский доход с нефти, так что мы не нуждаемся в нескольких долларах от туристов. Каждый год страну посещают два миллиона мусульманских паломников, чтобы совершить хадж или умра, и это не доставляет нам хлопот. Некоторые из наших консервативных сограждан не желают, чтобы в страну въезжали немусульманские путешественники с Запада и распространяли либеральные идеи. И нам точно не нужна дурная репутация в СМИ, если вы вдруг пострадаете или будете убиты радикальными экстремистами в нашей стране. Короче, для нас нет никакого смысла пускать туристов вроде вас».