это оказалась не мастерская, а несколько весьма крупных демонтажных стендов, очень неплохо оборудованных. Располагались эти стенды в глубине скальной группы — тут, на пустошах, такие группы редкостью не были. Скрипач быстро пробежался по площадке, осмотрел стенды, нашел несколько больших боксов с инструментами, и удовлетворенно кивнул.

— Скиа, этих надо вынуть из кузова, — сказал Рифат, который тоже вышел из песчаника, и сейчас стоял, и осматривался. — От них нехорошо пахнет, и они…

— Пока нельзя, — покачал головой Скрипач. — Позже. Бери пайку, и давай снимать ограничители. Но быстро, совсем не факт, что они тут действительно одни.

Рифат тоже огляделся. Серые скалы, белесое летнее небо, тишина.

— Какое тоскливое место, — сказал он. — Как они тут живут?

— Им всё равно, — ответил Скрипач. — Идём, Рифат, нам надо торопиться. Живут… да неплохо живут, наверное. Привыкли. Идём.

* * *

— Как вы поняли? — спросила Лийга. Она и Ит сидели сейчас в кабине, и ждали, когда Рифат и Скрипач закончат работу. И от Лийги, и от Ита сейчас было бы мало толку, одна слишком слабая, а другой не может ничего поднимать или носить. — Ит, как ты понял?

— Тогда… когда ты говорила про плавник, детей, и всё прочее… я знаю это ощущение, — признался Ит. — Глаза всё рассказали. Ну, не всё, конечно, — поправил он сам себя, — но они сказали главное. У нас было такое выражение… Море травы. Неотвратимость. Полная безнадежность. Внутренний демон, пожирающий тебя. То есть «у нас» звучит не совсем верно, но… словом, у тебя в глазах я увидел Море травы. Первые дни мы гнали от себя эти мысли, но ничто иное не вписывалось в картину. И мы поняли, что ты имеешь отношение к происшедшему. Та самая сила, о которой не знали шрика.

— Ну почему, не знали. Знали, — Лийга вздохнула. — Имели представление. Просто они не думали, что здесь окажусь я. Да и я сама… нет, не могу. Ит, прости. Я, правда, не могу. Просто давай пока что ты и Скиа будете знать следующее. Это была ошибка, случайность, это получилось ненамеренно. Я не хотела этого. Что же до вас двоих… у вас есть дар, и есть потенциал. И поэтому вам действительно нельзя никого убивать. Ладно? Мы договорились?

Иту вдруг стало её жалко.

— Мы постараемся, — сказал он. — Обещать не буду, но мы постараемся.

В кабину зашел Скрипач, и плюхнулся на лавочку у стены.

— Всё, — сообщил он. — Подарочки погрузили, оружие прибрали, этим подонкам развязали ноги, и выпнули из грузового люка. Руки пусть как-нибудь сами развязывают. Они справятся.

— Модуль на месте? — спросил Ит.

— В лучшем виде, никогда не найдут, — Скрипач ухмыльнулся. — Пристроил в полость крышки двигателя второго шагохода. Будет мотаться здесь, по округе, когда починят — и там, наверху, с высокой долей вероятности решат, что нас тут прикончили и присвоили карту. Всё, дело закрыто.

— Хорошо, — Ит одобрительно кивнул. — Что с блокировками?

— Рифат снял, запросто. Пайку мы забрали, ну и ещё кое-что из того, что могло пригодиться. Потом посмотришь. Жаль, аккумулятор удалось забрать всего один, — вздохнул Скрипач. — Но это ничего. Надо будет как-нибудь обнести ещё одну такую мастерскую, и достать то, чего нам не хватает. Лийга, поднимай машину, и поехали отсюда.

— Поехали, — Лийга улыбнулась, как показалось Иту — с облегчением. — Сейчас пробежимся, посмотрим, что эта Люся может. Держитесь крепче, на хорошей скорости компенсаторы могут и не отработать, как нужно.

Песчаник легко поднялся, миновал скальную группу, и вышел обратно, на пустошь. Лийга усмехнулась, тронула джойстик — машина, набирая скорость, двинулась от скал прочь, всё больше и больше прибавляя ход. Освобожденный от блокировки механизм, кажется, соскучился по движению, и сейчас несся по равнине, оставляя за собой пыльный шлейф, медленно оседающий на каменистую пустую землю.

— Воду забыли набрать, — сказал Рифат.

— В другом месте наберем, — ответил Скрипач. — Мне эти уши покоя не дают. Мы же не знаем, куда они девали то, что осталось от тех, кого они… в общем, ладно. Не нужна нам эта вода.

* * *

— Да я тоже через сутки понял, что это она, равно как и ты, — Скрипач вздохнул. — Ит, ложись, чего ты там торчишь?

— Руки разбинтовываю. Сейчас. Да, она, и я стал понимать, кажется, из-за чего. Она одна, рыжий. Значит, был кто-то второй. Или вторая. Вот тебе и причина для такого удара. Сдается мне, она даже не поняла, что сделала. Или поняла, но позже.

— Так и так придется расспрашивать. Всё равно мы все уже в одной лодке, и мне почему-то кажется, что долго молчать она не сумеет, — заметил Скрипач.

— Мне больше другое интересно, — Ит, наконец, размотал полоски ткани, и повесил их на дверной поручень — спать они с рыжим ложились сейчас в кузове. — Всему тому, что здесь произошло, есть одна причина. Стрелок. Ты понимаешь, что это значит? Мало того, что он сдвинул по Сфере нас с тобой, он еще и основательно поработал здесь — вот таким образом. Виновата не Лийга. Да, она винит себя, разумеется, но на самом деле Лийга — очередная жертва. Которая тоже не знает, что она жертва, лишь потому, что она интегрирована в систему.

— Интегрирована? В качестве кого? — нахмурился Скрипач.

— Не знаю. С высокой долей вероятности, она учитель. Одна из учителей, — ответил Ит.

Скрипач задумался.

— Не сходится, — сказал он. — Ей сейчас шестьсот восемьдесят, да?

— Да.

— Ну и какой она учитель, в таком случае? Когда здесь это всё случилось, она была для учителя слишком молодой, — заметил Скрипач.

— Рыжий, ты пытаешься мыслить в рамках известной нам схемы. А тут схема может быть совсем другая, — возразил Ит. — Она и есть другая на самом деле, изначально. Причём другая она во всём. Не было разброса по векторам «принцесс» и «наблюдателей», так? Они все находились в одном мире. Не было никаких женщин среди Сэфес, были только мужчины, и только старые. Здесь — мы видим Лийгу, которая на момент событий инициации была моложе того возраста, о котором мы знаем… про время пока что вообще ничего непонятно, но это мы потом разберемся. Та пара, которая погибла на Тингле, была молодой — иначе с какой радости нам поставили возраст после геронто девятнадцать и двадцать? Сколько было Пятому на момент встречи с учителями? А Лину? Тридцать восемь и тридцать девять. Тут всё иначе, а мы пытаемся пристегнуть старые знания к новым, и поэтому всё время ошибаемся.

— Зашоренные мы, — вздохнул Скрипач. — Ограниченные.

— Да, ограниченные, — кивнул Ит. — Тем старым знанием. И нет бы нам подумать о том, что мы видели раньше. Нам ведь намекали, и ещё как.

— Ты о чем? — не понял Скрипач.

— Идущие к Луне, — пожал плечами Ит. — Уже на том этапе