– Малик – моя оплошность, – прошипел Мендельн, сощурившись от ненависти к себе самому и выпрямившись. – Мое проклятие, и больше ничье. Моя беспечность вернула в мир тварь страшнее любого демона, я с нею и разберусь. А ты занимайся Инарием и ни на что больше не отвлекайся.

Оба прекрасно помнили, что угрожает им вовсе не только ангел-отступник, однако первоочередную задачу являл собой именно он. Если не одолеть его, все остальное уже неважно.

Однако Ульдиссиан невольно задумался над новой загвоздкой, и тут его, наконец, осенила кое-какая мысль.

– Он. Больше поблизости никого не было.

– Кто?

– Йонас.

Стоило поразмыслить еще – и Ульдиссиану немедля вспомнилось, что, подойдя к нему, партанец вел себя как-то странно.

– Да… это же Йонас, провались оно все!

Очевидно, ничего большего Мендельну не понадобилось. Младший из Диомедовых сыновей обнажил костяной кинжал. Клинок замерцал, окутавшись бледным, мертвенным ореолом.

– Я отыщу его. На этот раз не уйдет.

Предупредить остальных о чудовище в их рядах ни один из братьев не предложил. Начнется паника – тут-то им всем и конец: решив, что Малик намерен захватить их тела, эдиремы обратятся друг против друга. Для Ульдиссиана при всем его чутье верховный жрец оставался невидим, и без Инария здесь, несомненно, не обошлось, а значит, остальные – за исключением разве что Мендельна – не почуют Малика тоже.

Мало этого: кто поручится, что призрак все еще в теле Йонаса?

Однако заниматься Маликом Ульдиссиан больше не мог. Придется ему целиком положиться на Мендельна. Мендельн не подведет.

Тут рядом с ним возник Ратма. Внезапность появления Древнего нимало не удивляла, и это кое-что говорило об Ульдиссиановом настроении. К подобным вещам бывший крестьянин давно привык.

– Есть у меня мысль, – объявил Ратма.

– Толку от твоих мыслей… Что на сей раз?

Древний склонил голову набок, однако же удостоил Ульдиссиана продолжения.

– Из этой кое-какой толк выйти может… по крайней мере, я так полагаю.

– Шансы на успех – те же, что и у разговора с отцом? – не скрывая сарказма, осведомился смертный.

Ратма поджал губы.

– Несколько больше. Но, может быть, ненамного.

Мысли Ульдиссиана были полностью заняты тем, что сейчас замышляет Инарий. Взглянув на север, он увидел вдали только Собор Света, но знал: что-то да назревает. Не станет Инарий просто сидеть сложа руки…

– Помочь тебе мы на этот раз не сможем ничем.

Древний плотнее закутался в плащ. На нечеловечески привлекательном лице Ратмы не отразилось никаких чувств.

– Помощи я и не жду. Но попробовать следует.

Что б Ратма ни замышлял предпринять, отговаривать его, очевидно, было бессмысленно, однако Ульдиссиану, по крайней мере, хотелось бы знать, какие планы, по разумению Древнего, настолько важны. Чего ради решил он оставить эдиремов в столь отчаянном положении?

– Скажи попросту: чего ты рассчитываешь добиться? Куда на сей раз собираешься?

Лицо сына Инария по-прежнему оставалось недвижным, точно могильный камень.

– Я, – как ни в чем не бывало, ответил он, – собираюсь заручиться любой помощью, какой удастся. И для этого созываю семейный совет…

Бегущий сквозь толпу эдиремов, Мендельн, вне всяких сомнений, выглядел в их глазах, точно сама смерть, явившаяся за новой добычей. Завидев его приближение, даже самые умелые из сторонников старшего брата – при всей своей мощи – спешили отвести взгляд. Приветствовала его только одна из горстки «учеников», однако Мендельн сразу же дал ей понять: он занят делом, не терпящим лишних глаз.

Останавливался Ульдиссианов брат лишь по необходимости, расспрашивая встревоженных эдиремов, не видали ли те партанца. Казалось, Йонас исчез бесследно, но вот, наконец, двое встречных указали Мендельну путь туда, где в последний раз его видели. Совсем не уверенный, что отыщет фальшивого Йонаса именно там, Мендельн, однако ж, пустился по единственному обнаруженному следу со всех ног. Кинжал он неизменно держал перед собой, но на близость жуткого призрака клинок пока не указывал. Опасаясь, что Малик мог подыскать себе новое тело, младший из Диомедовых сыновей пристально вглядывался в каждого, кто попадался навстречу.

Атаки Инария и ответные удары оборонявшихся эдиремов изменили луга до неузнаваемости. Повсюду вокруг громоздились курганами огромные глыбы льда, обрушившиеся с неба. Да, теперь они быстро таяли, однако по-прежнему преграждали путь, а еще могли послужить укрытием тому, кто задумал спрятаться.

Но вот, приближаясь к одной из самых неровных, островерхих груд льда, остроглазый Мендельн разглядел в шаткой куче обломков нечто бледное… и в то же самое время почуял где-то неподалеку присущее Малику зло.

Приготовившись произнести заклинание, Ульдиссианов брат подошел к заваленной землей пополам с камнем находке вплотную и с осторожностью принялся разгребать завал свободной рукой.

Из-под земли пополам со льдом показался израненный, мертвенно-бледный локоть. Да, как он и предполагал, то было мертвое тело, но одевался погибший вовсе не так, как Йонас. Скорее всего, тело принадлежало кому-либо из партанцев, поскольку светлокожих кеджани среди эдиремов не имелось – вот и все, что Мендельн мог бы о нем сказать. По-прежнему чуя поблизости Малика, он поспешил отвернуться от трупа.

Духов бы порасспросить… однако с той самой минуты, как Ульдиссиан с эдиремами пересекли границу лугов, все духи куда-то исчезли. Даже недавно погибшие, против обыкновения, рядом не задержались, как будто не смея остаться на поле боя. Лишившись привычной компании, Мендельн был раздосадован до глубины души. Именно в тот момент, когда их глаза и познания оказались бы как нельзя кстати, духи…

Вдруг с севера донеслись голоса – неслыханный, небывалого великолепия хор. Небо над головой озарилось сиянием, отраженным огромными глыбами льда, осветившим окрестные земли от горизонта до горизонта – все, кроме истоптанного, дочерна выжженного поля сражения.

Мендельн замер, как вкопанный. Что предвещает это сияние и хор, он понял вмиг.

На бой с эдиремами выступил сам Инарий.

Явление ангела вкупе с тревогой об Ульдиссиане заставило Мендельна на время забыть про Малика. Все мысли о духе жреца разом вылетели из головы. Захотелось немедля броситься брату на помощь, хоть Мендельн и понимал, что Серентия с Ратмой уже на месте. Пришлось дать себе слово: едва-де Пророк покажется на глаза, Мендельн тоже даст ему бой, ну а пока…

Пока что оставлять Малика без внимания было недопустимо.

Кинжал вспыхнул ярче.

Мендельн обернулся назад, и…

Пожалуй, только проворство его и спасло – не то лежать бы Ульдиссианову брату с проломленным черепом. От удара камнем, зажатым в кулаке Малика, голова загудела, и Мендельн рухнул на груду льда.