и едкой критикой положения 19 февраля и в особенности работ финансовой комиссии за то, что она отказалась под давлением сверху от идеи обязательного выкупа.

Затем он издает в Петербурге подпольный листок «Великорусс», в 3-м (и последнем) номере которого излагает следующую программу: 1) вся земля, которой крестьяне пользовались при крепостном праве, должна быть у них оставлена и закреплена в их собственность при помощи выкупа, который, однако же, должен быть уплачен помещикам не одними крестьянами, а всеми классами народа; 2) должны быть созваны народные представители для выработки конституции для России; 3) такое же собрание должно быть созвано в Варшаве, чтобы поляки могли устроить судьбу своей родины, сообразно ее потребностям5.

Подобные прокламации и воззвания, отпечатанные в тайной типографии, готовились в кружках «Земская дума», «Земля и воля» и других. Наиболее резкие требования были выставлены в прокламации, написанной Н. В. Шелгуновым (при вероятном участии писателя и поэта М. Л. Михайлова)6, — «К молодому поколению» — и распространенной в сентябре 1861 г. в Петербурге. В ней говорилось о насильственном перевороте, ниспровержении государственного и общественного строя, всеобщем переделе земли, замене постоянного войска народным ополчением. Содержались и угрозы Александру II и вообще династии Романовых: «Нам нужен не царь, не император, не помазанник божий, не горностаевая мантия, прикрывающая наследственную неспособность; мы хотим иметь главою простого смертного, человека земли, понимающего жизнь и народ, его избравший. Нам нужен не император, помазанный маслом в Успенском соборе, а выборный старшина, получающий за свою службу жалование»7.

Властителями дум молодежи в это «прокламационное время» являлись Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Герценовский «Колокол» беспрепятственно передавался из рук в руки.

Статьи Чернышевского и Добролюбова воспринимались как откровение. В 1860 г. из рядов университетской молодежи появляется новый пророк молодого поколения Писарев8, который завоевывает в литературе сразу видное положение «дерзкого и пылкого полемиста, не признающего ничьих авторитетов». Несколько позже (в 1865 г.) он дописался до отрицания значения творчества А. С. Пушкина для современности. «Позвольте нам, юношам, — писал он в мае 1861 г., — говорить, писать и печатать; позвольте нам встряхивать своим самородным скептицизмом те залежавшиеся вещи, ту обветшалую рухлядь, которые вы называете общими авторитетами...» «Вот заключительное слово нашего юного лагеря, — отмечал он там же, — что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдерживает удар, то годится; что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть»9. Не знаешь, чему здесь удивляться более — дерзости или нелепости.

Критический дух не замедлил проявиться прежде всего в отношении к профессорам. В аудиториях в привычку вошли рукоплескания, свистки и шиканье. Затем последовало несколько случаев изгнания нелюбимых профессоров из аудитории. В Киеве, затем в Москве, Петербурге и повсеместно возникли воскресные школы, открывавшиеся частными лицами, профессорами, офицерами при полках, священниками, светскими дамами и скромными девушками, стремившимися внести свою лепту в дело народного просвещения. В некоторых таких школах были обнаружены следы революционной или нигилистической пропаганды.

Осенью 1861 г. среди студентов Петербургского, а затем и провинциальных университетов произошли беспорядки, следствием которых явилось исключение из университетов значительной части участников беспорядков и высылка их под надзор полиции в разные города страны. Петербургский и Казанский университеты временно были закрыты.

Университетские беспорядки, как и другие уже чисто революционные проявления, имели непосредственную связь с развивавшимся в то время польским движением. Свидетельства многих современников, описывавших волнения студентов в Москве, Петербурге и особенно в Киеве, прямо указывают на существование польской пропаганды как на один из факторов брожения в студенческой среде10. Бесспорно, что среди польских революционеров и националистов была очень популярна мысль о достижении победы над русским правительством при помощи распространения смуты внутри России.

В 1863 г. были опубликованы некоторые документы, захваченные при обыске у графа Замойского, и между ними программа восстания, составленная революционным генералом Людвигом Мерославским 1 марта 1861 г. В ней проводились в развязном тоне, с замечательным легкомыслием и цинизмом следующие маккиавеллевские идеи: «Неизлечимым демагогам, — писал Мерославский, — нужно открыть клетку для полета за Днепр. Пусть там распространяют казацкую гайдаматчину против попов, чиновников и бояр, уверяя мужиков, что они стараются удержать их в крепостной зависимости. Должно иметь в полной готовности запас смут и излить его на пожар, зажженный уже во внутренности Москвы. Вся агитация малороссианизма пусть перенесется за Днепр; там обширное пугачевское поле для нашей запоздавшей числом хмельничевщины. Вот в чем состоит вся наша панславистическая и коммунистическая школы! Вот весь польский герценизм! Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности царизма... Пусть себе заменяют вдоль и поперек анархией русский царизм, от которого наконец освободится и очистится соседняя нам московская народность. Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит «для вашей и нашей свободы» (слова из статьи «Колокола». — Авт.). Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет наказываться смертью, как государственная измена»11. Эта предательская по отношению к русским радикалам и к русскому народу программа Мерославского могла бы, конечно, оттолкнуть от поляков всех русских радикалов и революционеров, но она стала известна лишь в 1863 г.

«Земля и воля» (1861—1864)

Под идейным влиянием Герцена и Чернышевского для подготовки и руководства крестьянской революцией осенью 1861 г. в Петербурге возникает тайное революционное общество разночинцев «Земля и воля», просуществовавшее до весны 1864 г. Важную роль в основании и руководстве общества сыграли братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи, А. А. Слепцов, Н. Н. Обручев, В. С. Курочкин, Н. И. Утин12. Центр общества имел тесную связь с редакцией «Колокола» и с М. А. Бакуниным. В основе программы «Земли и воли» лежала прокламация Н. П. Огарева13 «Что нужно народу?», опубликованная в «Колоколе» в июле 1861 г. Отвечая на поставленный в названии прокламации вопрос, Огарев сформулировал основные программные требования революционной демократии: передача крестьянам земли, «которой теперь владеют», сокращение размеров выкупа и податей государственных крестьян, общинное владение землей, сокращение армии, избавление народа от засилья чиновников,