— Она стала чересчур заботливой, — говорит он. — Отправила тебя проверить, как я?

— Что-то в этом роде, — выдавливаю я улыбку. — Но я и сама хотела с тобой поговорить.

Терон переводит взгляд на один из кленов. На стволе этого дерева выгравировано имя Ноума. Он некоторое время молчит, поглаживая затылок. Затем выпрямляется и просовывает большие пальцы под ремень на поясе, к которому крепятся ножны с декоративным мечом.

— Как я уже сказал Николетте и Джессе, а также моим советникам, я в порядке. — Он снова смотрит мне в глаза. — Вы мне ничем не обязаны, ваше величество. Я рад, что вы решили принять участие в объединении мира.

— Терон. — В моем голосе проскальзывает резкость, вызванная противоречивыми чувствами. — Не нужно говорить со мной так.

Он горько смеется.

— Когда-то я попросил тебя о том же. Помнишь, что ты сказала в ответ? «Ты до мозга костей корделлианец, а я — винтерианка. Тебе всегда придется ставить свое королевство превыше меня». Что ж, моя леди, ты все сделала правильно.

Я ничего не отвечаю.

Терон не сводит с меня глаз, его губы больше не кривятся в горькой усмешке. Вздохнув, он качает головой.

— Я все помню, — едва слышно говорит он, облизнув губы. — И мне так жаль, Мира. Я даже не знаю, с чего начать свои извинения. Я пригласил вас всех сюда не только из-за договора, но и по этой причине тоже. Я помогал разрушать этот мир и теперь хочу помочь его возродить. Но ты… златая листва, я стольким тебе обязан!

— Я приехала сюда не для того, чтобы ты извинялся передо мной, — мой голос дрожит. — Я приехала сюда… извиниться перед тобой. За то, что не проведала тебя раньше. За то, что война началась из-за Винтера, и я втянула в нее тебя. Я пересекла ваши с Ангрой пути и…

— Ангра, — с надрывом вырывается у Терона. Его лицо искажается, и он опускает голову, прижав подбородок к груди. — Может, ты и пересекла наши пути, но я сам решил пойти вслед за ним.

У меня замирает сердце. Я с самого начала боялась того, что Терон многое делал не по указу Ангры, а по своему собственному желанию. Но, посмотрев ему в глаза, я успокаиваюсь.

— Распад заставлял меня желать того, о чем я боялся признаться. Я чувствовал себя с ним свободным. — Терон умолкает и скрещивает на груди руки. — Пока Ангра… — Из его глаз текут слезы. Он вытирает их, смеется над собой и поднимает глаза к темнеющему небу. — Из-за него я убил отца. Из-за него я творил ужасные вещи. И все же я восхищался им. Я почитал его. Он был таким сильным, а я так долго чувствовал себя слабым…

Терон смотрит на меня.

— Но теперь я буду сильным. Сам по себе.

Это обещание. И давая его, Терон напомнил мне прежнего себя. Пылкого и жизнелюбивого.

Я, не задумываясь, беру его за руку.

— Ты обладаешь невероятной способностью любить. Я таких людей, как ты, больше не знаю. Ты любил своего отца, несмотря на все его недостатки. Ты любил меня, не зная обо мне ничего, кроме того, что во мне, как и в тебе, не видели личности. Ты гораздо сильнее меня. Сильнее, чем Ангра. И я точно знаю, что под твоим чутким руководством Примория обретет мир, покой и равноправие. И смерть всех, кого мы потеряли, не будет напрасной.

Терон не двигается, в его глазах все еще блестят слезы.

— Прости, что я не был для тебя тем, кто тебе нужен, — шепчет он.

Я сжимаю его пальцы.

— Прости и ты, что я не была для тебя той, которая нужна тебе.

Терон отстраняется, чтобы вытереть слезы.

— Пора идти к остальным. Нам предстоит обсудить много важных вопросов.

Кивнув, я делаю шаг назад, но Терон не следует за мной.

— Ты идешь? — спрашиваю я.

Он улыбается.

— Через минуту. Ступай без меня.

В ответ на мои вопросительно приподнятые брови он делает глубокий поклон.

— Клянусь своей королевской честью, я в порядке. Мне просто нужна минута, чтобы собраться с мыслями.

— Хорошо, — соглашаюсь я и, помедлив, говорю: — Мы будем в порядке. Мы все.

— Леди Мира, — склоняет голову Терон.

Я ухожу, оставляя его стоять у могил родителей.

Но главное — он способен стоять с гордо поднятой головой.

* * *

Когда мы с Мэзером возвращаемся, бальный зал уже переполнен. Музыканты, расположившиеся на возвышении между лестницами, играют бодрую мелодию. Зал гудит. Кэридвен, Лекан и Калео общаются с Каспаром и Николеттой. Жизель разговаривает с генералом Спринга — я с ним встречалась несколько недель назад, когда он прибыл в Винтер уладить отношения между нашими королевствами. Несколько вентраллианцев что-то оживленно обсуждают с Джессе.

Я замечаю идущего к нам темнокожего человека в мантии, его щеку пересекает шрам. Рарес! Я бросаюсь к нему.

— Ты приехал!

Он подхватывает меня и так крепко сжимает в объятиях, что у меня чуть ребра не трещат.

— Конечно, душа моя! Здесь должен был оказаться представитель Пейзли. — Он опускает меня на пол и держит за плечи. — И кто, как не ты, виновата в том, что мне теперь приходится переносить все тяготы путешествий! Я прекрасно помню, как говорил тебе, что не выношу путешествий и что мгновенное перемещение — одно из самых замечательных проявлений магии. Но нет же, тебе обязательно надо было взять и уничтожить ее… и дать нам взамен нечто несравненно лучшее.

Он отходит, и я вижу позади него Оану.

— Ты!.. — кричу я и зажимаю рот ладонями.

Она обнимает меня, касаясь своим округлившимся животом.

— Уже четыре месяца.

Не в силах ничего сказать, я ахаю и охаю, возбужденно перемещая руки с ее плеч на живот и обратно. Рарес смеется и, шагнув вперед, целует меня в лоб.

— Думаю, последние месяцы ты тоже была занята. — Он кивает на Мэзера, наклоняется к нему и дает щелбан в лоб. — Хорошо заботься о ней!

Мэзер потирает лоб, сдерживая смех.

— Я хорошо забочусь.

Рарес смотрит на меня, ожидая подтверждения его словам. Улыбнувшись, я обнимаю Мэзера за пояс.

— Я не сомневался, что ты выберешь себе достойного мужчину, — подмигнув мне, говорит Рарес. — Думаю, нам пора обойти гостей. Ничего себе тут народу собралось из всех королевств. Прямо магия какая-то.

— Никакой магии в этом нет, — возражает Оана. — Это наших рук дело. И мы это заслужили.

Рарес качает головой.

— И это кажется мне магией, душа моя. — Он снова обнимает меня. — Где король Джессе? Слышал, Вентралли вызывает у всех большое любопытство.

Мэзер указывает на скопление народа.

— Он в другом конце зала. Я провожу тебя.