Такими были масштабные войны Карла Великого, которые привели к громадному приращению территорий Франкского королевства и существенному росту международного авторитета завоевателя, слава которого могла бы соперничать со славой знаменитых полководцев древности. «… франкам было объявлено столько войн в различных частях земли, и все они оказались так удачно оконченными благодаря Карлу, что не знаешь, чему более удивляться: терпению ли, с которым переносил он невзгоды, или его счастью. И правда, превосходя умом и характером всех современных ему властителей, он никогда не отступал перед трудностями, но умел выжидать, не падал духом в несчастье, а среди удач не возносился ложным самообольщением», – напишет о всех войнах своего покровителя Эйнгард.

Королем франков был покорен, по сути, весь христианский Запад Европы, за исключением разве что стоявшей особняком островной Британии, полузависимой полуостровной Бретани да части Италии. Возросший международный вес и владычество над огромной территорией, заселенной разноплеменным населением вели к тому, что старый титул франкского короля, даже расширенный довесками в виде титулов короля лангобардов и патриция Рима, оказывался слишком мал для Карла, который давно вырос из этих символических одежд. Владычествуя надо всем христианским Западом, он сравнялся по совокупной мощи с владыкой христианского Востока – византийским императором. Это могло означать лишь одно: пришло время дать истинное наименование свершившемуся и назвать королевство франков империей, а Карла Великого – императором.

Аой!

Многоплеменное, разноязыкое, поликультурное, с множеством разнообразных хозяйственных укладов и пестрое по социальному составу государство Карла Великого простиралась от пределов Ютландии на севере до Средней Италии на юге и от Венского леса, Эльбы и Дуная на востоке до Ла-Манша, Атлантического океана и Каталонии на западе. В своем территориальном охвате оно было дерзким и внушающим уважение вызовом Восточной Римской империи – Византии, которая, к тому же, лишь начинала в это время медленно выходить из тяжелого затяжного кризиса, вызванного арабскими завоеваниями, лишившими Империю ромеев ее владений в Месопотамии, Сирии, Египте и Северной Африке. Созданное удачливым завоевателем оно, однако, опиралось далеко не только на военную силу. Крепким клеем, цементирующим все его здание, были, прежде всего, две слившиеся воедино составляющие: римское наследие и Христианская Церковь. Именно используя этот скрепляющий раствор, пронизавший все общество объединенных под его скипетром стран либо активно насаждавшийся самим франкским правителем там, где прежде не было ни Рима, ни христианства, Карл уверенно зиждил свою державу.

Однако было еще и третье составляющее – народ франков как носитель и избранный строитель нового государства. Именно франки не только выступали в представлении Карла реальными созидателями единой общехристианской страны, но также претендовали и на особый статус избранных Господом настоящих ревнителей истинной христианской веры. Более того, они реально выступали и действовали как богоизбранный народ, посредством которого и чьими руками сам Бог вершил праведные земные дела. Следствием такого особого мироощущения было также своеобразное отношение к римскому наследию. Франки были не только преемниками и восприемниками римлян (хотя и это, безусловно, в том числе), но, прежде всего, их соперниками, которые превзошли древних предшественников. Те, конечно же, добились и достигли многого, но не имели главного, что было у франков – истинной веры Христовой, а потому неизбежно проигрывали в этом сравнении. Новый избранный народ превзошел своих учителей, создав государство, бывшее надежным оплотом христианства и воплощавшее самим своим существованием стремление к идеальному миропорядку, который предусматривал сосредоточение в нем, и исключительно в нем, всего необходимого для жизни праведной на этой земле и будущего спасения для жизни вечной после смерти телесной.

Таким образом, франки как бы сменяли римлян, присваивали их многообразное наследие и даже относились к ним с определенным неподдельным уважением, но все же считали их заслуженно исторически проигравшими и сошедшими с арены мировой истории для того, чтобы уступить место новым истинным исполнителям Господнего замысла. Такое отношение к Риму порождало также совершенно особое восприятие Христианской Церкви как института и, особенно, Папы Римского как земного наместника престола апостола святого Петра. Церковь и Папа выступали как бы помощниками франков и их правителей в деле созидания идеального государства, были подспорьем королю, однако не более того.