Из ворот вывернулся мой посланник, с большой коробкой в руках. Коробка была из-под большого плеера — бумбокса, афганцы обожают музыку.

— Давай деньги, эфенди…

— Погоди. Так дела не делаются. Давай посмотрим товар…

Мы начали перебирать товар. Маленький пуштун подавал мне коробку за коробкой, я вскрывал и проверял. Обмануть неверного — тут не харам, а доблесть, поэтому могут и камень подложить вместо телефона.

— Так… а это что такое?

Я показал трещину на корпусе.

— Ты решил подсунуть мне барахло, маленький бача? Ты плохо поступил.

Бачонок был мрачен как туча.

— Этот пришел такой вместе с другими. У дяди Салакзая просто не было других, но, клянусь Аллахом, он будет служить тебе так же верно, как и остальные.

Я взглянул на телефон, потом на бачонка.

— Пожалуй, поверю. Больше нет таких?

— Нет. Я сам выбирал.

Я прикинул по времени — ни на что другое (например, переписать номера) у него времени не хватило. Я бы запомнил, даже бы переписал — но афганцы плохо умеют писать, тут все грамотные, в основном в первом поколении. А номер сотового — очень длинный.

Я складывал телефоны в мою сумку, коробка за коробкой. В один момент бачонок увидел там явно знакомый ему предмет, украдкой глянул на меня — но я сделал вид, что ничего такого не произошло. Мужчина должен иметь оружие, иначе он и не мужчина вовсе…

Один за другим — десять телефонов перекочевали в сумку

— Сим-карты?

— Давай деньги, эфенди. Их нечего проверять…

В принципе верно. Я протянул вторую пачку денег — и бачонок жадно схватил ее, в мгновение ока пересчитав, как опытный кассир.

— Все верно?

— Ты не обманул, русский.

— Это хорошо. Возможно, я приду еще — но только если ты не будешь говорить лишнего, бача. Возможно, мне понадобится оружие.

Бачонок кивнул.

— Я никому про тебя не скажу, русский. Мужчины умеют молчать.

— И даже вон тем бородачам? У белой «Инди»[100].

— Им я тоже ничего не скажу. Скажу, что дядя Салакзай сказал мне отдать тебе товар, русский…

— Молодец, правильно. Удачи, маленький бача.

— Учи наш язык, русский, — сказал мне на прощание маленький афганец, — пригодится.

Возможно, ты и прав, маленький бача. Возможно, ты и прав…

Лавка, над которой Араб снял для наших дел комнату, находилась над дуканом, где торговали тканями, пригодными для пошива как мужского, так и женского костюма. Место хорошее — улица, не широкая и не узкая, торговая, много народа. Лавка — бойкое место, бедняки здесь не покупают готовое платье — они покупают ткань и шьют сами. Слава Аллаху, теперь нормально одеться, пусть и в самодельные брюки, может позволить себе даже бедняк. Мы сознательно ограничили рынок дешевого готового платья — для того, чтобы не лишать работу тысячи и тысячи швей по всему Кабулу и по всему Афганистану.

Оставив машину, я вошел в лавку, таща изрядного размера сумку. Звякнул укрепленный над дверью колокольчик. В торговом зале было двое, на вид опасности они не представляли.

Откуда-то из подсобного помещения стремительно вышла женщина. Молодая, луноликая, красивая, закутанная в платок, но оставившая открытым лицо — и скромно, и в то же время показывает, что хозяйка — современная женщина. Огромные персидские миндалевидные глаза — у персиянок самые прекрасные глаза в мире, хотя в этом вопросе я, безусловно, пристрастен.

— Салам, — сказал я.

— О пакхейр, эфенди… — улыбнулась девушка, — вы, наверное, по объявлению? Прошу простить, но мы уже сдали…

— Нет. Я хочу повидать моего друга. Он говорил, что снял здесь комнату.

— А, хорошо. Пойдемте, я покажу вам…

— Вы очень добры…

Девушка провела меня в подсобку, оттуда вела лестница наверх, узкая и неосвещенная. Типичная архитектура времен короля — строили тогда мало и примитивно, обычно по два этажа. На первом этаже торговали, а на втором — жили.

— Отдельного входа нет? — поинтересовался я.

— Простите, нет, эфенди. Но зато вас не побеспокоят воры.

— А здесь есть такие?

— Воры есть везде…

Ну, это вопрос, конечно, спорный. При короле за воровство рубили руку, что от воровства никак не спасало.

Мы поднялись наверх. Девушка показала мне на дверь:

— Вот здесь. Постучите, здесь есть замок.

Я достал катеринку.

— Я тоже иногда буду приходить сюда, вы не против? У нас с моим другом есть дело…

Девушка нахмурилась:

— Послушайте, если вы из этих… я не хочу иметь с этим ничего общего.

Женщины, оказывается, бывают смелее мужчин. Девять из десяти торговцев, когда к ним приходят и говорят: плати — платят как бараны.

Я развернул шемах.

— Я — русский. И я не из этих.

— Понятно…

Я протянул деньги:

— Возьмите.

— Я не могу взять деньги ни за что. Ваш друг заплатил сполна за комнату, и…

— Возьмите и присмотрите, чтобы не было воров. И если вы будете угощать меня кофе или чаем, в те редкие дни, когда я буду навещать вас, я буду очень рад. Я здесь один, и варить чай у меня получается плохо.

Девушка покраснела.

— Договорились?

Она взяла деньги.

— Постучите, там заперто.

И шмыгнула вниз. Отрадно, что я еще могу вызывать такие реакции у представительниц противоположного пола. Не все плохо в этой жизни.

Я постучал. Потом толкнул дверь — и она неожиданно поддалась. Внутри было темно, я нашарил выключатель и повернул его.

Араб убрал свой «Глок».

— Все нормально?

— Да. Все тихо. Хорошее место.

— Вот и отлично…

Компьютеры были установлены. Араб не забыл и блок бесперебойного питания — в Кабуле проблемы с электроэнергией. Я подключил его — и компьютеры с мягким журчанием стали грузиться…

— Что мы делаем? — не выдержал Араб.

— Сейчас…

Я обвел руками комнату — и Араб кивнул головой. Проверено, вредных насекомых типа «жучок» нет. Тем не менее я включил скэллер, выложил на стол. В наушниках сразу послышался неприятный треск, я убавил громкость до минимума.

— Нормально. Ты уже понимаешь, что в деле замешан кто-то из наших?