– Хорошо, – Азаров принял решение. – Попробуем ваш вариант действий… А потом…

Что будет потом, он не сказал. Привык держать язык за зубами и никогда ни с кем не обсуждал своих намерений.

– Когда вы сможете сдать материалы?

– Думаю, в среду все будет готово… А что-то – и сегодня, к концу дня.

– Моя помощь вам понадобится?

– Несомненно! Кое-что, разумеется, мы сможем опубликовать по своим каналам… Но не все. Сами знаете, за заказные материалы надо платить.

Марину до сих пор удручала – хотя давно уже не удивляла! – эта особенность поведения свободолюбивой прессы, попавшей в условия рыночной экономики. Правда, чему уж тут удивляться: продать можно все, на что есть спрос.

– О деньгах не беспокойтесь. Деньги мы найдем, – Азаров говорил быстро, словно торопился уйти. – Об одном прошу – вы в этом деле должны быть в стороне. Ни в коем случае не светитесь! И последнее, будет нужна помощь – звоните. Я готов отдать под эти материалы свои рекламные площади, а они у меня есть практически во всех крупных изданиях…

– Я поняла, – ответила Марина.

Азаров так стремительно вышел из кабинета, что Марина поняла: он начинает действовать.

Ей тоже нельзя было терять времени.

Марина уже распределила задания между сотрудниками, но не знала, как лучше объяснить им, по какой такой причине часть материалов будет отдана в другие издания. Это вопиющее нарушение журналистской этики, опасный прецедент для любителей подхалтурить в других изданиях, Марина могла оправдать лишь одним – необходимостью создать громкое общественное мнение вокруг убийства модельера Ершова, чтобы таким образом стимулировать ход следствия. Так она и сделала. Ее предложение встретили с энтузиазмом, что Марину несколько насторожило. Поэтому она разъяснила:

– Я надеюсь, вы понимаете, что печататься в других изданиях – даже и под псевдонимом – в принципе нежелательно…

Впрочем, продолжать эту тему, что-то уточнять она не стала. Понимала, ее сотрудники основательно загружены в своем журнале и вряд ли у них есть время работать еще и налево.

Оперативка вышла короткой. Недолгим оказался и разговор с Рябинкиным, которого Марина попросила написать текст к нескольким фотографиям, которые он ей принес. Сергей сказал, что передаст все по электронной почте, приходить в редакцию или показываться на людях – по вполне понятной причине – он не мог.

А вот Суржиков, приехавший в редакцию за своим досье, как всегда, заморочил Марине голову длинными рассуждениями о том, насколько сложна жизнь современного журналиста. «Все ждут от тебя остроты и скандальности, никого не волнует ход твоих рассуждений, а тем более морально-нравственные аспекты проблем, – жаловался Михаил. – Всех интересует, как живут звезды и знаменитости, и нет никакого дела до судеб и взглядов обычных нормальных людей, которых в стране большинство…» Марина терпеливо слушала все, что он говорил, хотя в этом не было для нее ничего нового. Наконец, устав от его жалоб и сетований, Марина сказала:

– Я вас понимаю, Михаил… И хочу предложить вам откровенно и честно написать о том, что вы думаете о смерти Павла Ершова, о его жизни, о его судьбе…

– Правда? – удивленно отозвался Суржиков. – Вы не шутите, Марина Петровна?

В его словах чувствовалась заинтересованность и некое недоверие к тому, что такое возможно.

– Какие уж тут шутки, – ответила Марина. – Все очень серьезно. Надо же как-то стимулировать расследование его убийства.

– Вы меня заинтриговали, – сказал Суржиков с осторожностью, которая вообще-то не была ему свойственна. – Значит, мои материалы оказались вам чем-то полезными… И где вы опубликуете мой материал?

– Где? В своем журнале, разумеется, – ответила Марина. – Или вы думаете, я отдам такой текст своим конкурентам?

– Понятно…

– И вы еще сомневаетесь, писать вам или нет? – удивилась Марина.

– Да как сказать… Все это слишком неожиданно для меня…

– Понятно, – заключила Марина. – Все мы смелы на словах, а как доходит до дела…

Суржиков не обиделся, он согласился с ее выводом:

– Но ведь это опасно… Вы сами знаете…

– Опубликуем под псевдонимом… Никто никогда не узнает об авторе – я обещаю…

– В таком случае очень рискуете вы…

– Я знаю, что делаю…

– Я должен подумать.

Суржиков колебался, Марина знала почему. Его смущала анонимность публикации, ему отчаянно хотелось проявить себя смелым, бесстрашным – журналистов у нас убивают, как на войне. Хотя псевдоним – защита ненадежная, не бронежилет, не служба безопасности, при желании всегда можно узнать, кто скрывается за вымышленным именем.

– Я не могу и не хочу настаивать, и даже просить не буду, – сказала Марина. – Только вы, Михаил, можете решить, стоит ли вам писать этот материал… Мне он нужен, и я его все равно получу – даже и без вашего участия…

– Закажете кому-нибудь другому? – В словах Суржикова Марина почувствовала нотки ревности.

– Ну это уже мои проблемы, – сказала Марина, она не хотела излишне давить на Суржикова. – Подумайте и позвоните… В любом случае – если возьметесь писать и если откажетесь это делать… Не затягивайте с решением, у меня мало времени…

– Я понял, Марина Петровна, – согласился Суржиков, уходя. – Позвоню обязательно…

Марина и не ждала, что Суржиков сразу примет ее предложение. Он вообще может отказаться писать о Ершове, так как хорошо знает подоплеку событий и то, с кем ему придется иметь дело. Хорошо хоть, что статью об «Эндшпиле» для своего журнала он опубликовал под своим дежурным псевдонимом. Марина не стала бы просить его о помощи – он и так предоставил свои материалы, но ей нужен был хороший публицист, способный не только осмыслить происходящее, но и задеть за живое. А Суржиков это умел. При всем его бытовом занудстве, он обладал редкой способностью писать так, что читатель сразу же становился его союзником, готовым сопереживать герою – рыдать и смеяться вместе с ним. Сама Марина не умела работать с читательскими эмоциями, она стеснялась играть на их чувствах, была слишком сдержанной. Если Суржиков откажется, она напишет текст сама, но это будет совсем другой материал…

Она встала из-за стола и принялась ходить по кабинету. «А если с Михаилом что-то случится? – думала она. – Имею ли я право так рисковать? Я себе этого никогда не прощу… Вдруг они убьют его, как убили Ершова?»

Марина решительно подошла к своему столу и набрала номер мобильного телефона Суржикова.

– Михаил, – сказала она, – забудьте о нашем разговоре…

– Как, Марина Петровна? – удивился Суржиков, который находился где-то в пути, потому что слышно его было плохо. – А я собирался дать вам согласие…

– Нет, Михаил, риск действительно слишком велик… Если с вами что-то случится, я никогда себе этого не прощу!