Преодолев страх полностью потерять Пэм, я сообщил ей, что все еще хочу жениться, даже без каких-либо брачных контрактов. За несколько дней до свадьбы у Пэм случился выкидыш. Мы были опустошены, но провели церемонию, как и планировалось. Все на свадьбе знали о нашем горе, и от мрачной атмосферы невозможно было спрятаться. Я хорошо знал, что такое замалчивать трагедию.

Когда KISS отправились покорять арены в октябре, Пэм, казалось, совершенно не знала, где я был, был ли у меня в тот или иной день концерт или выходной. Я звонил ей, и она понятия не имела о том, где я и что я делаю. Меня начали одолевать сомнения: порой задавался вопросом, во что я ввязался, а иногда думал, что мне нужно сделать все возможное, чтобы сохранить наш брак. Я могу все сделать, как надо.

Итальянский парень, с которым Пэм рассталась незадолго до нашего знакомства, никогда не переставал ей звонить, и все это время она поддерживала с ним общение. Клаудио звонил ей несколько раз в неделю из Европы. Я мог понять, почему он не проявляет никакого уважения ко мне или к нашему браку, но почему Пэм поступала так же, было для меня загадкой. Особенно после того, как я сказал ей, что звонки очень меня беспокоили, и попросил ее прекратить. Они и слышать об этом не хотела. Идти на уступки не входило в ее видение идеального брака. Она воспринимала подобное как ущемление своей свободы или ограничение ее права быть тем, кем она хочет. Хоть это и не решило бы основную проблему, но я придумал, как мне казалось, отрезвляющий аргумент: «Почему бы мне не позвонить жене Клаудио, чтобы узнать, в курсе ли она, что вы ребята постоянно созваниваетесь. Интересно, как она к этому отнесется?» Пэм со злостью посмотрела на меня. Как она выразилась, я душил ее свободу.

Позже я узнал, что их общение не прекратилось, — просто это случалось, когда меня не было рядом. Казалось, что я оказался в до боли знакомой ловушке — искал одобрения или принятия, но не получал его. Мы, образно говоря, «дергали друг друга за рычажки» таким образом, что ни один из нас не был счастлив. «Ты не разрешаешь мне быть собой, — говорила она. — Ты никогда не увидишь, какая я на самом деле».

Мы до посинения обсуждали эти вопросы, но я твердо решил сохранить наши отношения. До меня с самого начала доходили эти тревожные звоночки, и я решил не обращать на них внимания. Такое поведение не было для меня сюрпризом. Однажды она поехала в Мексику на съемки телесериала под названием «Land’s End», и я решил слетать к ней во время перерыва в турне. Когда я добрался туда, то обнаружил сообщения от Клаудио на ее телефоне в отеле.

Вы шутите?!

Звонки продолжались, а мои постоянные просьбы о том, чтобы Пэм перестала с ним разговаривать, были встречены ей в штыки. Я чувствовал, что ни я, ни наш брак не имели для нее большого значения. Действия говорят громче слов, и в этом случае действия говорили ох как громко. Тем не менее я не бросил ее. Казалось, мы расходимся практически во всем, и в глубине души я понимал, что наш брак обречен. Но я не хотел признавать неудачу.

Должен был быть способ все уладить.

После того как турне в поддержку Revenge закончилось в конце 1990 года, KISS надолго залегли на дно. Пейзаж музыкальной индустрии резко поменялся как из-за появления гранжа, так и из-за общего спада в экономике. Следующие два года мы потратили на несколько домашних проектов. Джину пришла в голову идея о создании иллюстрированной подарочной книги о группе под названием «KISStory», которую, по гениальному совету Джесси Херсона, мы сами должны были написать, напечатать и продавать. У Джина также была идея, о том, чтобы организовать пару фестивалей в честь KISS для наших фанатов. Для помощи с обоими проектами мы обратились к Томми Тейеру.

Томми был из Портленда, штат Орегон. Его семья владела магазинами канцелярских товаров, а его отец был генерал-майором в отставке. Томми был смышленым и трудолюбивым малым, и, несмотря на скромный успех в своей первой группе Black ‘N Blue, он не сидел сложа руки — подстриг свою рок-шевелюру и начал реализовывать себя в других аспектах музыкального бизнеса. Помимо этого, Томми обожал KISS. Когда началась работа над «KISStory», Томми потратил месяцы на просмотр коробок с фотографиями и клипами в наших архивах, с жадностью поглощая тонны материала. Он обладал энциклопедическими знаниями о KISS, и в эпоху до Интернета, когда невозможно было докопаться до всей мелочей, его мозг был настоящим сокровищем для проекта, который мы задумали. В конце концов, когда с обработкой фотографий было покончено, Томми переехал в гостевой дом Джина, где был установлен компьютер для работы над книгой. Джесси предложил продвигать книгу по телефону, решив, что прямые продажи будут более эффективными, чем если мы обратимся в издательства. Его догадка подтвердилась. Закончив работу над книгой и напечатав тираж в Корее, мы нашли компанию по телемаркетингу для приема заказов по телефону и отправки товара. Наше предприятие обернулось огромным успехом.

Фестивали стали бы своеобразным путешествующим музеем KISS, где коллекционеры и поклонники собирались бы, чтобы отдать почести группе. Промоутеры не были заинтересованы в работе с «патлатыми группами», но пораскинув мозгами, мы решили, что, как и в случае с книгой, мы могли бы все устроить сами — арендовать залы и отели, чтобы провести мероприятие без промоутера. В этом случае нам нужен был человек, который взял бы на себя логистику, и мы снова обратились к Томми, зарекомендовавшему себя как трудолюбивый и смышленый парень во время работы над «KISStory».

Фестивали были детищем Джина, поэтому я в этом не особо участвовал. Я помог Томми получить специально изготовленные для нас манекены из магазина в Бербанке, а затем нанес макияж на их лица. Первоначально мы хотели использовать обычные манекены, но они выглядели совсем не так, как нужно. Помню, как меня поразило, насколько по-разному выглядели лица после того, как на них на несешь макияж, хотя изначально все манекены были одинаковыми. Казалось, что макияж преобразил всю текстуру лица. У нас в арсенале также было четыре восковых головы из Голливудского музея восковых фигур. Взглянув на свое лицо, я решил, что это совсем на меня не похоже. Поэтому я раздобыл пару инструментов для лепки и изменил своего воскового двойника. Джин, Томми и я начали просматривать коробки на нашем складе. Мы обшарили ящик за ящиком и каталогизировали их содержимое с помощью фотографа. Было весело откопать эти старые наряды и снова взглянуть на них. День за днем мы разбирались с вещами и постепенно решали, что и как показывать. Мы поехали в одно место в Буэна-Парк, недалеко от Диснейленда, в мастерскую, где на заказ изготавливали витрины из оргстекла. Там мы заказали набор разборных витрин. Все это время мы тщательно следили за бюджетом, поскольку проект целиком и полностью лежал на наших плечах: мы оплачивали все из своего кармана, без каких-либо авансов. Для нас это был стоящий урок.

Пока книга и фестивали еще находились на стадии планирования, мы начали обсуждать новый альбом. Боб Эзрин пока еще не был доступен, но это не имело значения, потому что Джин носился со своей новой навязчивой идеей. Он сообщил нам, что музыка изменилась и нам нужно попасть в струю. Мне кажется, его привлекало звучание гранж-музыки, потому что она была мрачной, а это соответствовало тому впечатлению, которое Джин хотел произвести. Когда я представил пару песен в начале работы, он отнесся к ним очень пренебрежительно. «Ты не знаешь, что происходит, — сказал он. — Ты утратил представление о музыке». Я представить не мог, чтобы KISS писали угрюмые и мрачные песни. «О чем мы будем петь? — спросил я у него. — О том, что домработницы сегодня не вышли на работу или что нам вовремя не подали лимузин?»