На следующее утро я едва мог пошевелить пальцами. Пришлось идти в больницу, где мне сделали рентген с головы до ног. Мне нехило досталось, но я отказался остаться для наблюдений и отправился домой. Нам пришлось отменить следующие несколько шоу. И за все это время никто из группы не позвонил мне. Вернувшись к гастролям, я каждый день просыпался, будучи не в силах повернуть голову или просто наклониться. Спазмы в спине были настолько сильными, что мне пришлось вызывать физиотерапевта, чтобы он приводил меня в порядок перед каждым шоу. Тем не менее никто из группы не поинтересовался, что произошло и как я себя чувствую. Никто даже и словом об этом не обмолвился.

Черт возьми, я попал в автомобильную аварию! Тоже мне товарищи по группе!

У меня это в голове не укладывалось.

В конце тура я отправился прямо в студию в Нью-Йорке, чтобы подурачиться с некоторыми демозаписями. Студии похожи на крепости или казино, там нет окон и часов. Ты отрезан от внешнего мира. Любая студия становится для меня убежищем от остального мира. Эта мысль поразила меня как гром среди ясного неба, когда я работал ночью в одной из студий.

Я не обязан здесь находиться, но мне просто некуда идти.

У меня не было значимых отношений и никаких реальных связей с миром. Это касалось даже моей группы, которая долгое время была для меня фактически семьей. У меня была привилегия пойти в студию, когда бы я ни захотел. Я пользовался ей, потому что мне больше нечего было делать.

Когда мне позвонили с предложением стать продюсером одной группы на западном побережье, я, недолго думая, забронировал рейс. Поднявшись на борт самолета и опустившись в свое кресло, я чувствовал себя прекрасно, как и всякий раз, когда летал. Но вдруг мои руки начали бесконтрольно трястись, а губы онемели. Я начал судорожно хватать губами воздух. Я не мог дышать. Сердечный приступ?

Я был в ужасе и понятия не имел, что со мной происходит. Я вскочил, схватил свои вещи и выбежал из самолета.

Что сейчас произошло?

Придя в себя с помощью валиума, я побежал прямиком к врачу. Доктор сказал мне не беспокоиться: это всего лишь был приступ паники.

Меня всегда изумляло, когда люди думают, будто гости на ток-шоу говорят правду. Они верят, что приглашенные гости и ведущий передачи беседуют по-настоящему — словно у себя дома или в кафе.

Они играют!

У гостей ток-шоу всегда есть повестка дня, они знают, какие темы лучше обходить стороной и какой товар впарить зрителям. Такой сценарий разворачивается всегда, когда вы оказываетесь перед камерой или микрофоном. То же самое произошло, когда я был в постели с дюжиной женщин во время интервью к документальному фильму The Decline of Western Civilization Part II: The Metal Years.

Как только KISS избавились от грима, мне выпала возможность быть тем же парнем, что и на сцене, но без макияжа. Мне нравилось, что эта граница стерлась, но у меня все еще не получалось быть собой. Да, пожалуй, это звучит странно. Некоторые женщины были разочарованы, что я в реальности был не тем безумным парнем со сцены, когда мы оставались наедине. Я мог притворяться, мог строить из себя этого персонажа, мог быть таким в постели, но это было не по-настоящему. Женщины часто бесились из-за того, что я не оправдывал их ожиданий. В некотором смысле я был намного зауряднее и скучнее, чем они надеялись.

Сценарий The Decline of Western Civilization не был уж настолько нереальным. Но иметь столько женщин за один раз было нереально. Хотя вполне осуществимо, с поправкой на то, что мне понадобилась бы одна неделя. Но мне хотелось поднять градус абсурда до предела. Этот забавный персонаж на экране — плод моей фантазии. Наверняка, посмотрев эту сцену, некоторые люди подумали: «Вот засранец!». Но мне казалось это смешным, и я потешался вместе со зрителями.

Вы только посмотрите на него!

Я изображал супермена. Мне вот-вот должен был стукнуть четвертый десяток, а я все еще не оставлял мыслей о том, что мне нужно найти кого-то, осесть и завести семью.

Изображать супермена было весело, но казалось, что моя карьера, или то, как я ее воспринимал, стала бы для меня помехой в поисках того самого человека. Бывали ситуации, когда мне хотелось как-то оправдать себя. Некоторым своим подругам я пытался сказать: «Слушай, на самом деле я не такой», или: «Я на самом деле хороший парень», или: «По правде, я простой человек» — неважно, окажутся эти слова правдой или нет, но я хотел объясниться. Не самое хорошее оправдание для отношений. Тут либо тебя поймут, либо отвергнут.

Я вспомнил, как в начале 80-х ходил в нью-йоркский клуб под названием «Trax». Там постоянно ошивался один пожилой парень с редеющей шевелюрой. Тогда я подумал про себя, что никогда и ни за что не стану этим парнем. А сейчас, спустя 10 лет, я с ужасом осознал, что могу превратиться в него. Мне не хотелось быть типом, который маскирует свою лысину и все еще пытается приударить за молоденькими цыпочками. Это было некрасиво, неловко и стыдно. Но хуже всего было остаться одному. Как исправить эту ситуацию?

Я знаю! Надо жениться!

Не стесняясь, я начал рассказывать людям о своей новой цели. Окончательно перебравшись в Лос-Анджелес, я подумал, что лучший способ встретить кого-то это рассказать всем, чего я ищу. Я выложил все как на духу. Вскоре парень, которого я знал, рассказал мне об одной знакомой женщине, фактически его бывшей подруге. Он сказал, что, если она не будет возражать, он даст мне ее номер. Она отказалась, потому что только недавно разорвала отношения. Это пробудило во мне интерес, ведь запретный плод сладок. Я продолжал настаивать, пока она наконец не дала свое согласие. Она была актрисой по имени Пэм Боуэн, которая засветилась в таких сериалах, как «Макгайвер», «Детективное агентство “Лунный свет”», и «Веселая компания», а также была представителем крупной компьютерной компании.

Пэм опоздала на наше первое свидание. Когда нам наконец-то удалось провести немного времени вместе, она сказала мне, что избегала встречи со мной, потому что ей было трудно пережить расставание со своим бывшим парнем-итальянцем Клаудио, который вернулся в Европу, чтобы жениться на другой девушке. Та была беременна от него, и он чувствовал, что вернуться к ней — его долг. Позже я воочию убедился, что даже долг имеет свои ограничения.

На наше второе свидание я пригласил ее на премьеру в Los Angeles Opera вместе с Бобом Эзрином и его женой Фрэн. Моя помощница по секрету передала мне, что у Пэм нет подходящего наряда для вечера. «Нет проблем», — сказал я и взял платье в аренду, как это часто делают знаменитости на награждениях. По какой-то причине она не хотела, чтобы мы ее забрали, а предпочла встретиться со мной у меня дома. За двадцать минут до того, как занавес должен был подняться, Боб, Фрэн и я переглядывались, стоя у моего дома, и размышляли о том, останется ли у нас время, чтобы попасть на шоу. Пэм все еще не было. Фрэн повернулась ко мне и спросила: «Она всегда такая?» Я лишь пожал плечами. Наконец она объявилась на своей машине. «Я свернула не туда», — сказала она сквозь слезы.