– Да? Странно… Мне ничего не сказал, – Ярим озадачился. – Ладно, я пойду, найду вузюка, пришлю его к тебе-тебе, а потом ещё раз загляну к Тиранне.

– Иди-иди, – покивал Гон, – но сюда не спеши. Она сейчас в лекарственной коме, отойдёт не скоро, процесс восстановления очень долгий, – и когда Ярим вышел, протянул: – Ну просто о-о-очень долгий…

Голова у бригадира разрывалась от мыслей. Во-первых, он переживал за неисправные доспехи. Ярим был уверен на сто процентов, ну, точно на девяносто девять, что их починил. И ничего не должно было случиться! А теперь ему от куратора влетит! Правда, Бринэйнн улетел… Может, когда вернётся, ему уже будет не до того?! Слабая надежда, да и отлёт куратора сам по себе выглядел странно. Ещё и вузюк этот! Яриму казалось, он что-то упускает…

На второй палубе третьего сектора бригадир столкнулся с Шадором, которого сопровождали два офицера рубки.

– Капитан! – Ярим вытянулся перед ним и отдал честь.

– Вольно! Где Бринэйнн?

– Э-э… – пару секунд понадобилось бригадиру для того, чтобы понять, что уже ничего не понимает, и он поспешно выдал версию доктора: – Улетел.

Брови капитана сдвинулись к переносице.

– Как улетел? Куда?

Ярим пожал плечами и доверительно сообщил Шадору:

– Как обычно.

– Сейчас? Без увольнительной?

– По спецзаданию! Наверное, от старпома! – Ярим решил прикрыть друга от гнева капитана, тем более что старпом на КА все равно отсутствовал.

– Бринэйнн улетел по заданию Дану? – Рерих озадачился.

– Да! – для пущей убедительности Ярим кивнул. – Разрешите идти, капитан?

– Идите. Если Бринэйнн появится, доложите мне.

– Есть!

* * *

Существо кралось по коридору и вздрагивало от каждого шороха. Оно боялось.

Сначала эта жуткая вылазка! Хорошо, что в общей суматохе и неразберихе никто не заметил, как Оно пристроилось в конец вереницы куков и благополучно шмыгнуло обратно в корвет, ещё до того как захлопнулся металлополог. А потом туда втащили кого-то из кадетов внутри покорёженного доспеха, и никто так и не раскусил хитрого манёвра Оно.

Почему оно?

Да потому, что существо до сих пор не определилось – он Оно или она. У него даже имени не было, покамест. Да, сейчас Оно имитировало вузюка, и весьма ловко, на Оный взгляд, справлялось со своей ролью, но понимало, что это ненадолго. Первый же глубинный осмотр и Оно вычислят… Там – на корвете, когда куки возвращались на крейсер и другие надрывали глотки, обсуждая события и ругаясь, существо радовалось, что не полезло с ними в то пекло. Но главная опасность поджидала Оно не в зыбкой пустоте космоса, а на надёжном КА.

Экстренная диспансеризация!

Существо отчётливо понимало, что это значит, и едва двенадцатое звено вызвали в госпиталь, как Оно незаметно слиняло тем же способом, что и раньше. И теперь, скрываясь ото всех, бродило по коридорам наиболее удалённого от командного пункта сектора крейсера – в хвосте.

Здесь тоже размещались посты с одинокими, в основном скучающими или спящими дневальными, из резерва. Поэтому Оно легко наметило себе жертву. Хотя понимало, что рановато ещё, и недостаточно массы, но времени почти не осталось, и у существа не было выбора. Оно, конечно, могло бы развоплотиться и прятаться по вентиляциям, канализациям и… Но опять же! Но… Теперь, когда вещество соприкоснулось с воздухом, Оно утратило способность надолго сохранять субатомную форму без разрушительных последствий. Существу необходимо постоянно имитировать какую-нибудь устойчивую клеточную структуру, чтобы поддерживать в тонусе молекулярные связи. Иначе – полный распад!

«Космический хрен», – как любил говаривать тот симпатичный весельчак – однокукник Оно Тони Колхони. И он существу очень нравился, не то что другие, которых Оно скорее боялось и сторонилось. Хотя Гай тоже всегда был добр к Оно, менялся едой. Но в последние дни так пристально вглядывался в Оно, что Оно начинало его опасаться…

Оно! Оно! Оно!

Если бы существо знало, кто оно и к какому виду относится, всё было бы намного проще. Но пока Оно умело лишь имитировать разных особей, впитывая память и знания других. И Оно, благодаря сообразительности, заложенной в его клетках, нашло выход!

Существо выбрало дежурного помельче и решило не воспроизводить некоторые детали. Например, ту смешную штуку у него между ног… Оно всё равно не понимало её назначения. Абсолютно бесполезная для Оно часть. Только висит, болтается и мешает, как у имитации лашми. Да и уши, пожалуй, не стоит. Прикроются псевдоволосами.

Существо подглядывало из-за угла за сонным дневальным, который только для виду таращился в рапорт. А то вдруг какой офицер из командования нагрянет. Невзначай… И дежурный клевал носом, зевал и периодически задрёмывал, привалившись к переборке или уронив голову на стол.

Оно быстренько скинуло с себя одежду и спрятало её в ближайший трансформаторный люк. Сосредоточилось, стекло лужей на металлический пол и раздвоилось… Благословенно деление!.. Оно делилось впервые, но инстинктивно знало, что разделение – способ выживания. Затем Оно вновь подобралось, уплотнилось. Одна часть сымитировала вузюка, а та, что поменьше и пожиже перевоплотилась в дневального.

Получилась точная, за исключением некоторых фрагментов, но совершенно безмозглая копия. Разум никак не делился! Исходная матрица сосредоточилась в оригинале, и оно управляло своим придатком.

Придаток крадучись приблизился к посту и гаркнул:

«Бу!»

Ничего более страшного и подходящего Оно не придумало.

Задремавший было дежурный вскочил, ошалело уставился на двойника, всё ещё пребывая в плену розовых дрём, и заорал в испуге:

– Ааааааааааа!

Что за дебил!

«У тебя же энергошокер на столе», – чуть не подсказало дураку Оно, но вовремя сообразило, что это не будет казаться естественной смертью от удара.

Вместо этого управляемый Оно придаток зарычал и, выставив над головой руки с растопыренными пальцами, сымитировал нападение.

– Бууууууу!

– Ыыыыыыыййй! – заголосил дневальный, зажмурился, и скорее рефлекторно, чем сознательно, схватил со стола энергошокер, и залепил в «лже-себя-монстра» серию зарядов.

Придаток желатиновым кулём рухнул на столешницу и слегка расплылся по гладкой поверхности… Существу тяжело пришлось с непривычки удерживать форму придатка. Да и сам он изрядно ослабел, утратив нужную массу.

Дневальный обалдело вытаращился на странное мёртвое тело, лежащее на посту, а затем дрожащими пальцами активировал на комьюните «тревожную кнопку».

Оно в своём укрытии спохватилось, развоплотилось и стремительно утекло в вентиляцию, чтобы безопасно и незаметно следить за происходящим дальше.