– Проклятье у тебя в крови, – говорит он с яростью во взгляде. – И нож был покрыт кровью. Когда твой отец посетил нас одиннадцать лет назад, я ранил его, а затем смешал его кровь с нашей родниковой водой, чтобы все жители нашего острова сохранили в себе частицы этой магии. Им осталось только принять ее. Для этого я тренировал их все эти годы. Если проклятие распространится по всей Визидии, то, возможно, мы сумеем его разрушить. Проклятие станет слишком велико, чтобы поддерживать свое собственное существование. И как только оно будет разрушено, мы сможем восстановить магию души в ее первозданном виде.

Я думаю о магии Сиры – такой открытой и свободной – и снова хочу ощутить это приятное чувство. Я никогда не думала, что магия может быть такой.

– Но проклятия, которое есть внутри нас, будет недостаточно, – продолжает Кавен. – Нам нужно больше. Если бы у нас было больше крови твоего отца, мы могли бы…

– Нет, – я услышала достаточно. – Должен быть способ, который не повредит моей семье и не распространит проклятие среди других людей.

Лицо Кавена мрачнеет, превращаясь в нечто чудовищное.

– Нет, – от его спокойного тона у меня по спине бегут мурашки. – Что такое одна жизнь в обмен на то, чтобы все жители королевства получили право на использование множественной магии, которое они заслуживают?

Эти слова – удар под дых. Я верила в это всю свою жизнь: одна жизнь не может быть ценнее безопасности моего королевства. Именно это я всегда повторяла у себя в голове, забирая жизни заключенных в тюрьме Ариды.

И даже сейчас, зная, как я ошибалась, я бы не стала оспаривать слова Кавена. Одна жизнь не стоит жизни целого королевства, но должен быть и другой путь.

Я думаю о Бастиане – мальчике, проклятом в возрасте десяти лет после того, как его родители были убиты. О Зейл, которая готова пожертвовать всем ради своего народа. Обо всех несчастных, убитых Кавеном в погоне за магией души.

Мое королевство действительно заслуживает правды, а я заслуживаю того, чтобы моя магия вновь стала легкой и дружественной, как в видении Сиры. Но этого невозможно достичь методами Кавена. Я найду свой собственный путь.

– Не тебе определять будущее Визидии, – огрызаюсь я. – Больше никто не должен пострадать.

На мое плечо ложится рука Феррика.

– Мы знаем, чего он хочет, – шепчет рыжеволосый юноша. – Мы знаем, что он все еще собирает армию. Если мы уйдем прямо сейчас – у нас будет время рассказать обо всем твоим родителям и придумать план.

Кавен не пропускает это мимо ушей.

– Тебе действительно следовало бы принять мое предложение, принцесса, – каждое слово бьет точно в цель, как рассчитанный удар клинка. – Я боюсь, что твой друг глубоко заблуждается. Я не собираю армию: она у меня уже есть. У тебя больше нет времени.

Я смотрю за спины Феррика и Ватеи, пытаясь унять дрожь в руках, когда из леса появляются десятки фигур. Только когда они подходят ближе, я замечаю на некоторых жилеты и поношенные сапоги цвета темного аметиста. Керост. Другие одеты в великолепные сапфировые мундиры и плащи, которые я узнаю где угодно. Их серебряные эмблемы сияют даже в густом тумане, насмешливо подмигивая мне.

Мои собственные королевские солдаты.

Я отступаю назад, не желая верить тому, что вижу.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я, хотя в глубине души уже знаю ответ. Я не узнаю никого из жителей Кероста, но среди моих соплеменников есть знакомые лица.

Например, лицо Касема.

Увидев нас в Ферриком, мой личный стражник широко распахивает глаза. Он стоит на опушке леса рядом с Олином – своим отцом, тем самым человеком, который научил нас обоих владеть клинком и защищать себя. Человеком, который каждый день стоит рядом с моим отцом, занимая должность главного советника Ариды.

Хотя Олин никогда не отличался дружелюбным характером, его чистые глаза еще никогда не были в половину такими холодными и даже на четверть такими опасными, как сейчас. И никогда прежде он не насмехался надо мной с такой неприкрытой ненавистью.

– Зудо – не единственный остров, который устал от правления твоего отца, – Кавен проходит сквозь толпу солдат и встает передо мной, гордо вздернув подбородок. – Когда твой отец решил уничтожить этот остров, с ним были лишь те, кому он безоговорочно доверял, – его главные советники. Но он не учел, что не все из них согласны с методами его правления. Ему и в голову не пришло, что кому-то может понравиться идея о том, что магия может быть открыта для всех, особенно после того, как они увидели силу нашей множественной магии в битве и как король может уничтожить двадцать человек за один раз, используя лишь пряди волос или капли крови. Как и я, они хотят иметь возможность пользоваться магией души.

Он кивает Олину, и у меня сердце уходит в пятки.

– Неужели ты думала, что все просто смирятся с тем, что монархия полностью присвоила эту магию себе? Что она отнимает у людей свободу и удерживает их на одном острове только из-за того, какую магию они практикуют? Пришло время все изменить. В тот день, когда мой остров сгорел, другие тоже это поняли.

Я пытаюсь поймать взгляд Касема, вспоминая последнюю ночь, которую мы провели на Ариде, и какой безразличной оставалась дворцовая стража во время кукольного представления. Они позволили людям открыто высказывать неуважение к их собственному королю. Тогда мне показалось, что здесь что-то неладно, но Касем развеял мое беспокойство. Все это время он был частью восстания.

Почему же он защитил меня тогда, в Икае?

Капли пота выступают у меня на висках, когда я делаю шаг назад, и под моими ногами хрустят сухие корни и листья ежевики. Конечно, здесь не вся королевская армия – всего около пятнадцати человек, – но я не сомневаюсь, что все остальные, кто разделяет их взгляды, ждут нас на Ариде.

Кавен делает шаг вперед.

– Монтара ограничивают нас. Твой маленький побег стал идеальным предлогом, который позволил нам вывести солдат с Ариды и укрепить армию. За это я должен сказать тебе спасибо. Твой Верховный Анимант даже не подозревает, что его ждет, – кто-то вкладывает ему в ладонь кинжал, и Кавен сжимает рукоять длинными пальцами.

Мои собственные кинжалы кажутся тяжелыми как свинец.

Они дрожат у меня в руках.

Когда Кавен начинает приближаться ко мне, я изо всех сил сжимаю рукояти и держу оружие наготове. Мои ладони стали совсем мокрыми от пота.

Визидия заслуживает лучшей жизни, и она определенно достойна большего, чем этот человек. Он зашел почти так же далеко, как Като, но я не совершу ошибку Сиры и не стану ждать. Я унимаю свои дрожащие запястья и делаю выпад вперед.

В лесу воцаряется хаос.

Бастиан ловко петляет между березами, используя их как щиты, чтобы увернуться от ударов, и как укрытие, чтобы перехитрить солдат. Он делает финт влево возле одного из деревьев, прежде чем выполнить резкий поворот вправо, уклоняясь от удара противника. Его контратака отбрасывает истекающего кровью солдата прямо в заросли ежевики.