№ 28 от 21.12.2010 года. Или с целью установления достоверности собранных с использованием криминалистической техники доказательств. Ничто не мешало уже обращаться к специалистам и за разъяснением правовых вопросов, и в некоторых других случаях, которыми может определяться потребность в нетрадиционном использовании знаний сведущих лиц.

Нерешенными, однако, оставался ряд вопросов, связанных с участием специалиста в раскрытии и расследовании преступлений. В частности, чем специалист, дающий заключение, отличается от эксперта; что должно представлять собой заключение специалиста, чтобы стать полноправным источником доказательств; как должен поступать следователь, если специалист для дачи заключения будет привлечен адвокатом, который поставит перед ним задачу провести исследование тех объектов, которые находятся в деле, и доступ к которым без согласования со следователем невозможен, и т. д.

Между тем, в решении этих вопросов вряд ли науку и практику могло устроить предложенное Пленумом Верховного Суда РФ разграничение заключений специалиста и эксперта. Обратив внимание на то, что специалист, также, как и эксперт, дает заключение на основе использования специальных познаний, Верховный Суд в постановлении № 28 от 21.12.10 г. указал:

«При этом следует иметь в виду, что специалист не проводит исследование вещественных доказательств и не формулирует выводы, а лишь высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами. Поэтому в случае необходимости проведения исследования, должна быть произведена судебная экспертиза».

Очевидно, что высказать какие бы то ни было суждения по обстоятельствам уголовного дела, требующим специальных познаний, можно только при условии, если обладаешь некоей информацией по существу вопроса, которую неизбежно приходится не просто безучастно воспринимать, но и анализировать, а значит исследовать. На вопрос о том, что, если не «исследование» предоставленной специалисту информации может стать основанием для высказывания им своих компетентных суждений, ответа в постановлении Верховного суда нет. Представляется, что предложенный им критерий разграничения функций специалиста и эксперта только еще больше запутал вопрос.

Ждут также своего разрешения на законодательном уровне вопросы о том, как процессуально оформлять привлечение защитником специалиста для дачи таких разъяснений, нужно ли и если нужно, то кто должен будет предупреждать его об ответственности по ст. 310 УК РФ за разглашение данных предварительного следствия? Действующий УПК не дает ответа на эти вопросы, предоставляя, очевидно, возможность выбора самому защитнику, который, несомненно, воспользуется своим правом «использовать иные, не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты» (п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ). Трудно, конечно, в этой ситуации говорить о равноправии сторон — обвинения и защиты, провозглашенном в ч. 4 ст. 15 УПК РФ, поскольку первая из них по закону будет обязана при собирании доказательств с привлечением специалиста руководствоваться процессуальными правилами, а вторая фактически и юридически окажется свободной от соблюдения таковых. По сути дела, за защитой при отсутствии «иного» в УПК остается право по своему усмотрению «изобретать» процедуры оформления результатов проведения процессуальных действий, предусмотренных для нее Законом. Единственным препятствием широкого использования стороной защиты результатов работы привлеченных ими специалистов стало сегодня жёсткое сопротивление этому со стороны и следствия и суда. Пользуясь своим правом принимать решения «по собственному усмотрению», на основе своего «внутреннего убеждения», и суды и следователи категорически отказываются принимать во внимание заключения специалистов, представленных в дело адвокатами, мотивируя эти свои отказы часто просто абсурдными аргументами. Особенно, когда решается вопрос о профессиональной оценке уже проведенных по уголовному делу судебных экспертиз.[516]

В заключение нельзя не сказать и еще об одном нововведении в УПК РФ, которое было принято в 2013 году, и касалось расширения форм использования специальных познаний в уголовном процессе. Согласно этим нововведениям, законодатель признал допустимым не только назначение, но и производство судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела. (ч.1 ст. 144 УПК РФ). Существенно расширив также круг иных процессуальных действий, допускаемых на этапе доследственной проверки, закон предусмотрел и право привлекать к их проведению специалистов. К числу таких действий УПК отнес, помимо осмотра места происшествия, получение объяснений, отбор образцов для сравнительного исследования, истребование документов и предметов, изъятие их в порядке, установленном настоящим Кодексом, производство осмотров документов, предметов, трупов, освидетельствование и некоторые другие.

Насколько это законодательное решение было оправдано и целесообразно, видимо, покажет время, особенно если учесть, что сведения, полученные в результате проведения этих действий, уголовно-процессуальный закон разрешил использовать в качестве доказательств по делу (п. 1.2. ч. 1 ст. 144 УПК РФ), что прежде было невозможно.

Криминалистическая тактика и частная методика расследования как область специальных познаний, используемых в уголовном процессе.

К числу стереотипов в оценке сущности специальных познаний, сформировавшихся в уголовно-процессуальной и криминалистической науках, к которым считалось недопустимым относить знания в области права, следует упомянуть еще одно, не менее традиционное заблуждение. А именно, суждение о недопустимости ставить перед экспертами также и вопросы, относящиеся к криминалистической тактике и криминалистической методике расследования отдельных видов преступлений, как не требующие специальных познаний,[517] и даже «употреблять в заключении правовые термины, чтобы не возникало впечатления о решении ими юридического вопроса».[518]

Между тем, трудно себе представить, к примеру, заключение криминалистической экспертизы, лишенное юридической терминологии. Без нее просто невозможно обойтись, не подвергнув сомнению юридическую природу криминалистической науки. Не говоря уже о том, что криминалистическое экспертное заключение, адресованное правоприменителю — следователю и суду — без употребления юридических терминов может оказаться ими просто не понятым.

Вопрос, между тем, следует поставить шире, а именно, допустимы ли в принципе экспертизы, в задачу которых входило бы решение вопросов, касающихся оценки качества расследования преступлений. Не секрет, что и тактических и методических ошибок в расследовании, особенно проводимом малоопытными следователями, допускается более чем достаточно. При этом многие из них так и не получают должной оценки в судебном разбирательстве опять же по причине некомпетентности судей в области криминалистики. В результате неквалифицированное расследование преступлений, обусловленное криминалистическими ошибками, завершается, нередко, столь же неквалифицированным судебным решением. Это относится и к прокурорским работникам, осуществляющим надзор за расследованием уголовных дел, утверждающим обвинительное заключение на основании собственной оценки проведенного расследования с точки зрения его полноты, объективности и всесторонности. Недостаток профессиональных знаний у работников правоохранительной системы создает и большую опасность осуждения невиновных, так как обвинения нередко основываются исключительно на показаниях потерпевших или показаниях обвиняемых, полученных с использованием сомнительных с точки зрения законности способов. Соблюсти принцип неотвратимости наказания, в свое время ошибочно названный