– Но зачем ты говоришь мне все это? Почему ты теперь его обличаешь? Ведь совсем недавно ты мне расписывала, какой он чудесный парень! И хотела, чтобы мы примирились!

Виолетта поджала губы, скрестила руки на груди и сухо обронила:

– Он меня унизил.

– Он тебя ударил? – в ужасе спросила Стелла.

– Хуже! Много хуже!

Виолетта порывисто вскочила, словно не могла усидеть на месте.

– Много хуже? – воскликнула Стелла, которая не представляла себе, что может быть хуже, чем когда тебя лупят с утра до вечера.

– Он оскорбил во мне актрису, – со значением проронила Виолетта, драпируясь в свое оскорбленное достоинство, как в тогу.

Стелла буквально онемела на несколько секунд.

– Я не понимаю, Виолетта. Он же без ума от тебя. Он осыпает тебя подарками. Ты хоть примерно представляешь, сколько стоит «Мерседес».

Виолетта отмела рукой этот аргумент и продолжала:

– Я же тебе объясняю: он в какой-то момент стал совершенно доставучим. Зависал у меня дома подолгу, опекал меня, за каждым шагом следил, хотел лично заняться моей карьерой…

Она воздела указательный палец, чтобы показать, что это была претензия номер один.

– Да он, похоже, любит тебя, старушка!

Она пожала плечами. Аргумент не принят.

– Далее…

Она подняла средний палец – вторая претензия, и ее лицо исказилось от гнева.

– Он дает обещания, которые потом не держит. Фильм, роль, префект, пссст! Все забыто. И наконец…

В воздух поднялся безымянный палец, дрожащий от возмущения.

– И наконец такое оскорбление, такое унижение, он, видите ли, не считает, что я актриса. Ему наплевать на меня и на мою карьеру. Если бы ты слышала, как он со мной разговаривал! Сейчас все объясню.

И она рассказала Стелле всю историю.

– Я его ненавижу, – закончила она и даже зарычала от злости.

И тут Стелла поняла: Рэй Валенти разрушил самое дорогое, что было у Виолетты: ее иллюзии. Он развалил их одним раскатом смеха.

Виолетта оказалась лицом к лицу с реальностью. Прощай главная роль в фильме. Мечта о Голливуде тонула, как «Титаник», а Рэй не умел играть на скрипке.

Стелла сразу поняла, какую пользу она может извлечь из ссоры любовников.

– Ну какой же он мудак! – взорвалась она. – Какой же мудак!

– Ах! Ты видишь! И тебя это тоже возмутило!

– Очевидно, что ты настоящая актриса. Прирожденная актриса. В тебе за километр виден талант, ты можешь изображать боль и смех, слезы, отчаянье, величие духа… даже когда ты просто идешь по улице, можно снимать полнометражный фильм!

– Вот ты это поняла, да!

– Я всегда это понимала… Артистизм у тебя в натуре. Нужно только дать возможность, и ты прославишься! Появишься на всех экранах мира!

– А он ничего этого не заметил! Ничего!

Она едва удерживала слезы. Закусывала верхнюю губу и яростно глядела в пол.

– Ты знаешь, что он хотел? Ох, мне стыдно тебе сказать! Это ужасно, ужасно!

Стелла шепнула: «Ну скажи мне, Виолетта. Скажи мне, ты же знаешь, что мне можно сказать все что угодно, я же твоя подруга!»

– Стоит только об этом подумать, уже блевать хочется! Ох, какая же я несчастная…

– Расскажи… легче будет, вот увидишь.

Виолетта набрала в легкие воздуха и резко выдохнула:

– Он хотел, чтобы я стала мисс Тиф-Тиф, лицом салона красоты мадам Робер.

– Нет! Не может этого быть! – воскликнула Стелла, изображая возмущение.

– Да! И он считал, что меня облагодетельствовал этой мисс Тиф-Тиф! Считал себя великим Маниту! Типа он таким образом начнет мою карьеру, восхождение к «Оскару»!

– Надо же… Надо же… – повторяла Стелла. – Поверить не могу. Ну ты только это не рассказывай своему агенту, ладно? Не нужно, чтобы он знал. Иначе твоя планка опустится…

– Ох да! Точно! Я об этом даже не подумала. Ты права. Это было бы ужасно!

– Да. Кошмарно.

– Я так заблуждалась на его счет. Я считала, что он может мне помочь. Я верила в его чувства. В его благие намерения… Я сейчас тебе объясню…

Но Стелла ее больше не слушала.

Она взяла папки и ушла, расцеловавшись с Виолеттой. На прощание посоветовала ей пораньше лечь, положить на глаза компрессы с липовым цветом и подольше поспать. Завтра ей нужно хорошо выглядеть.

– Иначе он поймет, что задел тебя за живое, что ты ослабела, он перестанет тебя бояться, придет и разобьет тебе физиономию, как это у него принято. Уж такой он на самом деле. Ты теперь не можешь чувствовать себя в безопасности, раз так повернулась ситуация.

Рэй не должен ничего заподозрить. Ей необходимо некоторое время, чтобы разработать стратегию. Чтобы он не почувствовал, как вокруг него затягивается сеть, чтобы он по-прежнему вертелся вокруг Виолетты и думал только об одном: как бы заполучить ее назад.

Виолетта с ужасом посмотрела на нее:

– Ты, правда, так думаешь?

– Уж можешь мне поверить. Я знаю, о чем говорю. Он жестокий человек и способен на все.

Она выждала несколько секунд и спросила:

– А почему ты сама не отнесла эти папки полицейским, судье или журналисту? Ты же помнишь эту девчонку из нашего класса, Мари Дельмонт?

– Нет. Не помню такую.

– Да вспомни! Она всегда на перемене слушала радио в наушниках. Одна, в уголочке. Неужели не помнишь?

– Нет.

– Ну неважно. Она стала журналисткой. Работает в газете «Свободная Республика». Ты все можешь ей рассказать. Она проведет журналистское расследование и сделает из этого колоссальную сенсацию. Это будет более эффективно. Почему ты обратилась именно ко мне?

Виолетта опустила глаза.

– Потому что тебе поверят, а мне – нет. Потому что люди тебя уважают, а меня – нет. Потому что ты смелая, а я – нет.

– Спасибо. Я чувствую, что ты сказала честно. Если у меня были какие-то сомнения по поводу твоей искренности, они рассеялись.

Она чуть было не добавила: «Ты выросла в моих глазах», но вовремя осеклась. Это уже было бы как-то чересчур!

Стелла сбежала по лестнице, прошла мимо мастерской, заметила три гоночных велосипеда, перевернутых вверх колесами, выбежала на улицу, вдохнула воздуху. Впервые в жизни ей захотелось пройтись по Сен-Шалану. Неторопливо прогуляться, глядя встречным прохожим в лицо, останавливаясь перед витринами магазинов. Она услышала, как Виолетта запирается на все засовы.

Теперь ее очередь бояться!