находились в заключении и десятки тысяч погибли. Горожане, многие из которых были лично связаны с лагерями, теперь имели определенное место для поминовения жертв. Этот памятник был воздвигнут по инициативе городских властей и активистов и профинансирован городом и частными лицами.

Ил. 13. Памятник жертвам ГУЛАГа в Воркуте, воздвигнутый в 1988 году. Фотография автора, 17 мая 2003 года

Открытие этого монумента свидетельствовало о том, что в конце восьмидесятых годов горожане были готовы смело взглянуть в лицо прошлому. Его появление знаменовало важный отход от политики тридцати предыдущих лет, когда дискуссии о ГУЛАГе практически исчезли из публичного дискурса. Как и большинству городов Советского Союза, Воркуте с пятидесятых по восьмидесятые годы было посвящено немало мемориальных книг и исторических обзоров889. Можно было прославлять первые «достижения» и выдающихся «горожан», но тот факт, что Воркута являлась огромным лагерным комплексом и что ее величайшие герои были заключенными, ссыльными или администраторами лагерей, никогда не упоминался890. На волне хрущевской «десталинизации» некоторое время можно было обсуждать ГУЛАГ в уклончивой манере, но с отставки Хрущева до середины восьмидесятых годов эта тема стала запретной.

Официальное молчание вокруг ГУЛАГа закончилось во время горбачевской перестройки. К весне 1988 года Горбачев в рамках политики гласности отменил политическую цензуру в СССР, что вызвало вал публикаций о ГУЛАГе891. Воркутинская городская газета стала публиковать откровения о мрачных страницах истории города. В разных статьях исследовались наиболее трагические события в истории гулаговского города; особенно много писали о «кашкетинских расстрелах» 1938 года и о восстании заключенных Речлага в 1953 году892. Воркутинский музей (ныне Воркутинский музейно-выставочный центр), десятилетиями собиравший неопубликованные мемуары, фотографии и артефакты, начал организовывать выставки, честно освещавшие историю города как лагерного комплекса. Регулярные групповые экскурсии школьников распространяли знание об этом среди выросших в годы официального молчания при позднем социализме. К 1988 году местные активисты, многие из которых в прошлом были заключенными и ссыльными, учредили местный филиал «Мемориала» – организации, посвятившей себя документированию репрессий и террора, а также помощи их жертвам893. Жители Воркуты были активными участниками событий, которые приобретали черты национального движения за проработку сталинского прошлого.

Предполагалось, что памятник 1988 года на Шахтерской набережной станет лишь первым в ряду множества публичных мемориалов жертвам ГУЛАГа в Воркуте. В 1989 году городские власти заказали скульптору-эмигранту Эрнсту Неизвестному, прославившемуся в Советском Союзе прежде всего надгробным памятником Хрущеву, разработать для города мемориальный комплекс. После визита в Воркуту Неизвестный разработал масштабный комплекс под названием «Каменные слезы», где противопоставлялись друг другу маски людей, огонь и вода. Хотя этот комплекс был откровенно авангардным по замыслу, его масштаб вполне соответствовал советским стандартам мемориальных комплексов, которые тяготели к гигантизму. По проекту он должен был возвышаться на 100 метров, подавляя окружающие строения и решительно преображая городской ландшафт. Неизвестный вообще планировал построить мемориальные комплексы также в Магадане и Свердловске (Екатеринбурге) – вместе с воркутинским они образовывали бы «Гулаговский треугольник». Город и скульптор подписали договор, но экономические и политические потрясения начала девяностых годов уничтожили как фонды, выделенные на строительство, так и политическую волю центральных, республиканских и местных властей к его поддержке. Реально был построен только памятник в Магадане «Маска скорби», законченный в 1996 году894.

Стремительный крах проекта «Каменные слезы» свидетельствовал и о другом сдвиге в отношении властей и широкой публики к мемориализации ГУЛАГа. Как и во всей России, интерес к проработке гулаговского прошлого упал вследствие коллапса Советского Союза и почти непрерывных экономических потрясений девяностых годов. При явной угрозе существованию Воркуты и ее промышленности дискуссии обратились к будущему города и его угольных шахт, а не к его прошлому. В первой половине девяностых были построены еще несколько памятников жертвам ГУЛАГа, но уже без активной поддержки со стороны городских властей. Новые памятники строились вне центра города, в основном по инициативе иностранных организаций и правительств, желавших мемориализировать страдания своих собственных граждан в советской лагерной системе. Так, с 1990 по 1995 год открылись памятники, посвященные украинским, литовским, немецким и польским заключенным895. За исключением двух польских памятников, все они располагались на старом кладбище у шахты и поселка Юр-Шор или рядом с ним, примерно в 11 километрах от центра города. Это кладбище было местом упокоения пятидесяти трех заключенных, убитых 1 августа 1953 года, когда солдаты открыли огонь по бастующим заключенным в 10‑м отделении Речлага. Его восстановили в конце восьмидесятых и воздвигли соответствующие надгробные памятники всем убитым заключенным (см. ил. 14). Восстановленное кладбище и группа национальных памятников стали важными местами памяти, но их отдаленное местоположение и национальная ориентация символизировали то, насколько быстро маргинализировалась в постсоветский период идея проработки темного прошлого Воркуты.

Ил. 14. Надгробный памятник Элмарсу Андреевичу Петерсонсу, убитому во время забастовки заключенных в 1953 году. Фотография автора, 1 августа 2004 года

В первое десятилетие XXI века появились тревожные признаки того, что власти фактически пытаются маргинализовать историю Воркуты как гулаговского города. Игорь Шпектор, бывший мэром города с 1998 по 2007 год, в 2005 году объявил о планах построить рядом с городом макет гулаговского отделения, чтобы зарабатывать на туристах. Авторы проекта рассчитывали, что богатые посетители будут платить за то, чтобы пощекотать нервы, живя в макетах бараков, питаясь лагерной едой и даже участвуя в попытке побега от охранников, вооруженных пейнтбольными ружьями896. Эта чудовищная идея так и не воплотилась в жизнь, но демонстрирует, насколько городские власти отошли от мысли построить в городе крупный мемориальный комплекс. Городские планировщики обратили свою энергию к мемориализации других аспектов истории города. Например, в 2001 году открылся Парк Победы, подчеркивавший вклад Воркуты в победу над нацистской Германией. Другой памятник под названием «Меч и щит» открылся в воркутинском городском парке в августе 2010 года. Он прославлял «воинов-интернационалистов, военнослужащих и сотрудников милиции, погибших в локальных войнах и конфликтах». Этот памятник, разработанный Виталием Трошиным – тем самым архитектором, который создал памятник жертвам ГУЛАГа 1988 года, – был посвящен памяти местных жителей, убитых в войнах в Афганистане и Чечне897. Эти мемориалы уже не говорили откровенно о темном прошлом города как одного из самых печально известных лагерных комплексов Советского Союза, а подчеркивали участие Воркуты в создании и укреплении Советской и Российской империй.

Борьба за мемориализацию ГУЛАГа и сохранение памяти о прошлом Воркуты – не единственный пример общенациональной борьбы за проработку самых сложных аспектов советского