– Ну поговори, – пожал плечами я.

– Я знаю тебя. Ты не уйдешь.

– Не уйду.

– А чего ты ждешь? Хочу знать, к чему готовить мать.

– Хочу увидеть ее.

– И что скажешь?

– Не знаю. Увижу и пойму.

И я увидел. Спустя две недели из анабиоза меня выдернул единственный звук, который мог вмешаться в ход моих унылых мыслей: щелчок дверного замка заветной двери, что как броня сейфа охраняла мое сокровище. Я повернулся посмотреть, кто на этот раз? И меня будто кипятком окатило, сердце бешено затрепыхалось. За порог вышла Елена Сергеевна, а следом Альбина, спряталась за мать, вцепившись ей в локоть, пока та запирала дверь.

– Аль, – выдохнул я не своим голосом.

Ответа не последовало. Я соскочил с подоконника и в два прыжка оказался рядом. Она отворачивалась так, что прятала лицо за рукавом пальто матери.

– Леша, отойди, нам надо в больницу. Все, что ты мог, ты уже сделал, – выставила руку вперед Елена Сергеевна.

– Пожалуйста! Одну минуту, я не буду приставать, настаивать. Я просто хочу сказать…

«ЧТО?!! ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ?!!»

– Ни к чему это, дай пройти, – говорила она, а я смотрел на любимую и не слышал протестов.

– Я совершил самую страшную ошибку в жизни, – я начал и понесло, без единой мысли в голове, слова сами вылетали из меня. – Я буду жалеть о ней каждую минуту, пока дышу! Я люблю тебя и буду любить всегда, когда бы ты меня ни простила, я буду ждать. Только прости. Пожалуйста!

– Пропусти же нас! – Елена Сергеевна отодвинула меня с дороги, и я уступил.

– Я уйду отсюда, клянусь! Я оставлю тебя в покое, обещаю. Только вернись в школу, – крикнул я им в спины, и парадная дверь захлопнулась.

Я хотел бежать следом, даже выскочил на улицу, но остановился. Только увидел край ее бежевого пальто, что мелькнул за углом. Чтобы она поверила и вернулась в школу, я должен выполнить обещание.

Мои руки и ноги стали будто свинцовыми, голова отяжелела. Я словно бы жил только ожиданием этого момента и теперь утратил цель. Я поплелся домой, едва вошел в квартиру и свалился у порога, привалившись к стене. С кухни выбежала матушка, охнула, бросилась ко мне. Стала обнимать, спрашивать, что случилось. А я сам не знал. Просто у меня очень кружилась голова, и все тело трясло ознобом. Она поцеловала мой лоб.

– Какой горячий! – и потащила с ног ботинки.

Ближайшие недели я провалялся с воспалением почек и лихорадкой и в самом деле оставил в покое всех. Досиделся на холодном бетоне. В сочетании с депрессией то еще приключение. Сейчас я вспоминаю те полтора месяца, как дно колодца с закрытой крышкой. Когда темно, сыро, страшно и тесно, а вверху не видно и клочка неба. И не выбраться оттуда никак. Я чувствовал себя живым в могиле. Я был на дне.

Через две недели моего лежания коленями к стене в очередной раз пришел Семен и сообщил, что видел Альбину. Она вернулась на занятия. Я резко повернулся, поясницу окутало болью, и уставился на него.

– И как она?

– Не знаю, нормально вроде. Выглядит лучше, чем ты. Рыдающей не видел, – пожал он плечами, – я к ней не лез, мне и сказать нечего.

– Правильно, лучше не надо. Хорошо бы к ней вообще никто не лез. Ты пригляди, ладно? Мало ли, будут травить.

– С чего бы ее кто-то травил?

– Не знаю, всегда какая-то причина находится. Она просто не умеет защищаться, и они чуют легкую добычу.

– Ну да… теперь научится, – хмыкнул Сема.

– Я выздоровею…

– Оставь ее. Если хочешь, чтобы попустило, перестань мозолить ей глаза. Пусть столкнется с миром без тебя и оценит, как ей. Нормально или можно призадуматься о прощении. Потому что если все будет по-старому, только без обнимашек, так ты и будешь ходить за ней как верный пес и в глаза заглядывать. А она выделываться.

– Не могу, она подумает, что я на нее забил.

– Вот и забей.

– Сам разберусь, что мне делать. Хватит меня лечить. В своей личной жизни умничай!

Тут я Семена уел так уел, в его сердечной и интимной жизни настал затяжной штиль. Сам он привлекать внимание, откровенно говоря, не умел. Не звезда вечеринок, это приходилось признать. И когда удавалось на меня как на блесну наловить внимание девчонок, он перебирал, водил на свидания, даже встречался какое-то время. Как только варианты заканчивались, требовалось новое показательное выступление. Но по понятным причинам надежды на это у него не было никакой. Он пытался подкатывать сам, но кроме умных разговоров с девушками у него ничего не получалось. Так что вся его психологическая мудротень оставалась трепом теоретика.

Сема надулся. Он был убежден, что служить зазывалой в его шатер фокусника – мой священный дружеский долг. Я с этим спорил, но чаще всего мне действительно было нетрудно повыпендриваться, чтобы он мог подмигнуть какой-нибудь очарованной красотке. Но, конечно, не теперь.

– Лучше ты мне объясни, откуда взялось это чертово видео и как попало к Альбине? – задал он вопрос, что называется, не в бровь, а в нос.

Я сел в кровати. А действительно, я ведь совсем забыл про это. Не думал над этим ни минуты. Нахмурился, потер ладонью лоб.

– Его Рик снимал, мой друг. Он не знал, что нельзя. Ну снял и снял и, наверное, где-то выложил… Но как? Как оно попало к Альбине? Тот чат создал какой-то аноним и писал он по-русски «Лешка проказник». Так что это точно не кто-то из испанцев.

– Думай, есть ли у тебя враги? Кто-то, кто хотел тебе нагадить или вас с Алей развести. Наверняка какая-нибудь ревнивая дура с задатками Шерлока Холмса.

– ПЕНЕЛОПА! – заорал я, подскакивая в кровати. – Эта сука все мои публикации прочитала, доставала меня с фейковых профилей! Но как она докопалась… тварь, – я застонал, проклиная ту самую минуту, когда впервые увидел ее.

– Кто?

И я рассказал про Полину, ее непревзойденное умение флиртовать как бультерьер, одержимость моими фотками и постами и главное про ее рассказы. Сама даже пожелал ознакомиться, но страница Пенелопы с того сайта уже была удалена.

– Давай, разберись, как она нашла! – потребовал он. – Зайди на страницу этого Рика.

И я полез в соцсеть. Там, разумеется, никакого Рика не было. Откуда ему взяться в российской сетке? Тогда я залез в Фейсбук и нашел его аккаунт там. Никакой связи со мной у него не было, и нашел я его только потому, что знал имя, фамилию и мог узнать по фотографии. Невозможно! Исключено.

– Инстаграм, – подсказывал Сема.