шла колонна нечто того, что я сразу разобрать не смог. С минуту я вглядывался, пока в толпе существ не различил их отдельные очертания.

— Вижу крупы лошадей и там, где должна быть шея с головой, тело как у человека, но четыре руки и голова тоже лошади. И такие же есть овцы… и коровы?

— Я знаю, как выглядят минотавры, — отмахнулся нутон, но заметил мой вопросительный взгляд. — Минотавры, или миносы, или как вы их там называете. Плевать, куда зимовник идёт?

— Зимовник?

— Ты тупой? — мужик рукой показал во тьму. — Госока, орава миносов, на зиму сбивающаяся в табун.

— Осадись, я твоих минотавров впервые вижу.

— Да плевать. Куда они идут?

Я на секунду задумался, осмотрел ближайшую округу и начертил на снегу линию тракта, каменную блямбу и направление зимовника, шедшего на юго-восток. Не в нашу сторону.

— Хвала Всебогам, — нервно прошептал нутон. — Это лучшая новость, которую я слышал за зиму.

— Что это за каменные холмы?

— Не прикидывайся, ксат. Не тебе об этом не знать, — раздражённо процедил мужик. Поставив на снег вёдра, он показал вниз холма на дорогу, где четверо авантюристов разжигали костёр. — Как и договаривались, твои три часа. Встань ногами в вёдра, а то в снегу долго стоять, отморозишь их. Там внизу твоя охрана. Если зимовник изменит курс — кричи. Через три часа тебя сменят.

Начальник охраны спустился к дороге и перекинулся с авантюристами парой фраз, единожды махнул в мою сторону рукой. Когда главный ушёл — разумные озадаченно посмотрели в мою сторону, хотя меня самого они вряд ли могли видеть, ведь густые облака скрывали луну и звёзды. Так же они не видели, как я перевернул вёдра, встал на них и все три часа балансировал, используя посох как дополнительную точку опоры.

Даже отчасти передавшееся от истинной формы прекрасное зрение не могло справиться с десятком километров. Но и увиденного оказалось более чем достаточно.

Минотавры внешность свою взяли не только от лошадей, коров или овец, но и от коз, и даже буйволов или бизонов с их огромной грудной клеткой и спиной основного тела. Второе тело, заканчивавшееся звериной головой и начинавшееся из плечевого пояса передней пары ног, оно смутно напоминало человеческий торс. По крайней мере, две пары рук располагались ровно там, где и руки обычного разумного. Был ещё один факт, подтверждавший догадку о человеческом торсе.

Самым первым миносом зимовника шла здоровенная самка высотой не меньше трёх ростов среднего разумного, с огромной грудной клеткой и спиной основного тела, и не менее внушительным бюстом торса человеческого. Даже на расстоянии в десяток километров я прекрасно видел, что в её основном теле нет вымени, как у прочих нормальных копытных, но её человеческая грудь огромными шарами свисала практически до пупка. К этой самке каждый час подбегало по два маленьких жеребёнка. Поднимая каждого в подмышку и придерживая нижней парой рук, верхней она вставляла грудь жеребятам в пасть и доила себя. Да и не только первая самка таким образом кормила жеребят, но и все остальные.

Ещё главная самка регулировала марш зимовника, будто отбивавшего чёткий строевой шаг. Представляя собой вытянутый овал, снаружи его стояли высокие и крепкие миносы, пряча внутри слабых, стариков и детей. Каждая спина основного тела была навьючена мешками, а на спине человеческой висел рюкзак и прочая поклажа. Наверно, именно из-за этих грузов овал зимовника иногда растягивался сильнее обычного, и главная самка останавливалась, поднимая все четыре руки. Когда зимовник сомкнётся, та оставляла поднятой одну правую и одну левую руку, и именно с них все миносы начинали свой чёткий шаг.

Спустя три часа дежурства со стороны дороги раздался тихий свист. В мою сторону направлялось два авантюриста, один держал факел, а другой сжимал склянку с зельем. Передав сменщику овчинную бурку и коротко объяснив, что и как — я спустился на дорогу к костру, собираясь как следует отогреться. Над ним как раз висел небольшой котелок, из которого мне поспешили налить горячего отвара.

— Слушай, а это правда? — спросил один из авантюристов, когда я пересказал увиденное.

— Что?

— Что миносов в первый раз видишь? — я в ответ кивнул. — У вас там на острове такого нет? Даже в лесах?

— Они, что, ещё и в лесу обитают?

— Так разные же есть, — усмехнулся авантюрист, задумчиво почесав затылок. — Ну, вот эти всяко равнинные. Ну, они только на зиму вот так собираются, а по теплу коровы отдельно, овцы отдельно.

— Есть лесные, ага, ещё горные и степные, — добавил второй авантюрист. — Ну, первые там всякие олени и лоси, горные это бараны и… эти, меховые такие…

— Альпаки это.

— Вот. Ну а степные это тоже эти альпаки, и всякие верблюды и косули. Знаешь, как они выглядят? — свой вопрос авантюрист задал с усмешкой в голосе.

— Всех этих обычных животных я видел. Но почему ваш начальник назвал их разорителями?

— Потому и назвал, что разорители они, — заговорил один авантюрист, но помрачнели все остальные и сразу. — Эти равнинные миносы деревни разумных, ну, стараются обходить. Подходят иногда близко, с полукилометра, но ближе не сунутся. Вроде сами не хотят рисковать, боятся огрести. Но если увидят или даже почуют такое же животное, какие и они… Ну, лошадь увидит живую лошадь, или там овца почует живую овцу — так обезумят и снесут деревню вместе с разумными. Мою родную деревню три года назад так разорили. Всё разрушили, все поля вытоптали, всходы пожрали… и деревенских то же.

— С горными и степными так же. А лесные, говорят, звереют от вида лука или копья, или если найдут взведённый капкан или волчью яму, — добавил другой авантюрист.

— Повезло, что зимовник идёт не к нам, — подытожил третий авантюрист. — Прирезали бы караванщики лошадей, и в повозки нас всех запрягали бы по очереди.

Глава 6

К городским воротам Фраскиска караван прибыл под вечер, но в сам город нас пропустили не сразу. Каждую из телег проверяла стража, с рисунком на фиолетовом плаще то ли гуся, то ли лебедя, державшего в лапах ветки лозы. С каждого въезжающего пассажира взымали пошлину в золотую монету королевства. Когда подошла очередь нашей повозки, то солдаты позвали начальника стражи.

— С какой целью вы прибыли в наш город? — спросил крепко выглядящий мужчина с острыми эльфийскими ушами.

— Честно?

— Уж извольте.

— Я прибыл не как Кта’сат, а как ученик-магессор Настрайской магической академии, — я отвернул край плаща и показал стражам светло-голубую паранаю с символом академии. Второй символ они не заметили. — Я на неделю, кое-что