Велор поморщился:

— Не порченная, благословлённая.

— Простите, но… не вижу ничего хорошего в том, чтобы быть связанной кровными узами с…

Договорить, глядя в лицо Рейвену, было весьма сложно.

— Со мной? — насмешливо спросил консул.

Я поспешила свернуть с этой темы.

— Как получилось так, что ваша мать была арэнаи?

— В дни жизни моих родителей в таких браках не видели ничего ужасного. Считалось, что кровь арэнаи лишь усиливает дар некромагии.

— А наоборот? Если бы вы стали боевым магом? Разве ваш отец не боялся этого?

— Я — боевой маг? Никогда, — рассмеялся Рейвен. — Дар магов смерти всегда доминирует над другими. Ты, Агния, редкое исключение. Кровь рода Эйнхери, очевидно, весьма сильна. Что же, за три тысячи лет ничего не изменилось.

— Вы знали моих предков? — недоверчиво спросила я.

— Не знал, но слышал о них. Семья Эйнхери считалось могущественной ещё до переселения на материк. Я рад, что смог породниться именно с Эйнхери.

— Породниться… — задумчиво повторила я. — Почему я должна верить, что именно вы — мой прадед?

Велор пожал плечами.

— Не должна, но это так. Ведь я долго искал тебя, — от этих слов меня ощутимо передёрнуло. В последнее время, когда мне кто-то говорит, что искал меня, мне хочется инстинктивно бежать. — Я долго думал, что совершенно бесплоден, как мой брат. Столько лет ожиданий… Когда уже совсем отчаялся стать отцом, я встретил одну прорицательницу. Она предсказала мне, что у меня будет ребёнок и мой род продолжится, но будет потерян среди чужих племён и народов. Затем у меня родилась дочь. Не совсем полноценная, но я был рад и этому. Надеялся, что когда-нибудь она подарит мне внуков, здоровых внуков. Не получилось — моя дочь предала меня, сбежав из Гарма.

Я слышала эту историю в другой интерпретации, но не стала прерывать Велора.

— А затем, через сотни лет, мой ученик обнаружил в Тайрани девушку, которую он счёл одной из ведьм ша, но которая ещё не была ею. Я сразу понял, что предсказание сбывается. Получив твою кровь, отследить линию крови было не так уж сложно. Ты — мой единственный потомок.

— А как же Танара? Разве она мертва? И есть ещё моя мать, ваша внучка. Они тоже ваши потомки, — напомнила я.

— Ты знаешь Танару? — заинтересованно спросил Велор. — Уже успела познакомиться? Хотя, впрочем, не важно. Я не отказывался от Танары, никогда, это она отказалась от меня. И я бы принял её обратно, но… я ничем не могу помочь ни ей, ни твоей матери, если она тоже шаноэ, в чём я не сомневаюсь.

— Вы говорите так, как будто они смертельно больны.

— Так и есть, — Рейвен устало прикрыл глаза. — Ша — это болезнь, калечащая не тело, а разум. Безумие, поражающее дочерей некромагов и забирающее их у нас.

— Ша это всего лишь ментальная магия, — возразила я. — Она не может быть хорошей или плохой.

Отношения Рейвена к шаноэ раздражало так, что даже страх перед ним почти пропал. Вот ведь старый маразматик! Даже Рорик по сравнению с этим моим родственником просто новатор. Магия смерти, это единственно правильная магия, видите ли, а с шаноэ что-то не так. Остальных волшебников он и вовсе за равных не считал — только разве что арэнаи неплохо подходят для селекции некромагов. Неудивительно, что мои предки в течение нескольких тысяч лет давали по щам этим надменным труполюбам.

— Тебя обманули. Ввели в заблуждение, — Велор печально покачал головой, отчего кончик длинной косы закачался в воздухе. — Ты думаешь, что шаноэ — это просто магический орден, не более, и даже не представляешь, на чём основывается их сила.

— На чём же? — тут же поинтересовалась я.

Рейвен огляделся по сторонам, и приблизив лицо совсем близко к поверхности Зеркала, поманил меня пальцем. Я успела даже привстать, прежде чем вспомнила, что мы всё-таки находимся не в одной комнате, и "шептать по секрету" Рейвену не было никакой необходимости.

— Ну? — недоверчиво сказала я, крепче цепляясь ледяными пальцами в сиденье стула.

— Осторожная. Подозрительная. Это хорошо. Я было подумал, что ты совсем ничего не унаследовала от Рейвенов.

— Так что насчёт Ша?

— И настойчивая, — рассмеялся Велор Рейвен. — Может, из тебя выйдет толк. Опасность шаноэ не в магии, иначе среди ведьм не было бы столько смертных девок, и не в колдовских зельях, которые не слишком удобны в настоящих магических воинах. Опасность ша в том, что они делают сами с собой, и что они хотят сделать с Ойкуменой. Скажи, чему в первую очередь учат юных магов и лэров?

— Контролировать себя, — сразу же ответила я, вспомнив урок, заученный с детства. — Маги должны уметь управлять не только своей магией, но и своими желаниями и инстинктами.

— А почему, знаешь? Мы слишком чувствительны ко всем силам, энергиям, что наполняют этот мир. В этом наша сила, но и наша же слабость — мы слишком уязвимы для внешнего влияния. И стоит молодому магу расслабиться, посчитать себя слишком могущественным, забыть об осторожности, и он тут же подвергает себя опасности раствориться во внешнем мире… разрушить внутренние границы. Когда это случается по небрежности или по глупости, маг сходит с ума и рано или поздно умирает — от своей же магии или от рук своих же собратьев. Когда же это делается сознательно… появляется ещё одна шаноэ.

— Сознательно… терять контроль? — недоумённо переспросила я.

— Есть один ритуал. Он позволяет любому магу и в некоторых случаях даже смертному овладеть возможностями, схожими с возможностями менталистов, — туманно объяснил Рейвен. — Вот только маги разума отлично понимают, как важно, соприкасаясь с чужим сознанием, оставаться в границах своего разума, сохранять внутренний стержень. Именно поэтому они создали так много запретов и правил, касающиеся ментальных внушений… и именно поэтому, главное их правило гласит: воздействовать лишь на уровне разума и чувств, но не на уровне души. Менять мысли, менять настроения — но не трогать душу. Потому что нельзя дотронуться до чужой души и изменить её — не изменяя свою. Меняя, коверкая, и, в конечном счёте — развращая.

Рейвен казался задумчивым и опечаленным, и, кажется, это было вполне искренне. Велор… в нём было столько жизни, такая буря чувств. Что ж, я была готова поверить, что он действительно был сыном арэнаи. Иначе у кого он мог этому научиться?

— Я позволил своей дочери пройти этот ритуал до конца. Тогда я считал, что иного выхода нет — она родилась некромагом, но так как ни одна женщина не может овладеть даром смерти