умный человек, как А. Эверт считает необходимым перед самым наступлением разъяснять своему командарму, что «резервы [нужно] располагать так, чтобы возможно было своевременно поддержать и развить успех», что «должна быть постоянно самая тщательная охрана флангов и непрерывная тщательная разведка», а «контратака противника должна встречаться самой энергичной атакой резервов», что «местность должна быть всеми изучена по карте и, по возможности, на самой местности», что «необходимо организовать воздушную разведку во время боя», что нужно «устраивать в неприятельских заграждениях не одни широкие ворота, а ряд коридоров», а также полезно «принять все меры для достижения связанности действий артиллерии, пехоты, бомбометов, пулеметов, саперов», что «батареям, по которым противник успел пристреляться, [желательно] перед боем менять свои позиции» и далее в том же духе.

Замечателен первый пункт боевой инструкции: «Атаку производить на всем активном участке, не намечая заранее определенной точки главного удара». Сама по себе идея совершенно правильная, но ведь для этого нужно вполне определенным образом развернуть наступающие войска и, главное, поддерживающую их артиллерию. Понятно, что в ночь перед боем перегруппировать войска уже поздно, во всяком случае, в условиях белорусского бездорожья.

Несмотря на недостаточность артиллерийской подготовки[141] по сравнению с нормами французского ТВД (впрочем, и оборона в районе Нарочи была несравнима с позиционным фронтом на Западе), войска 2-й армии на некоторых направлениях овладели первой линией немецкой обороны и закономерно остановились перед второй. Наступление 5-й армии Северного фронта носило сугубо имитационный характер, поскольку А. Куропаткин совершенно не сочувствовал идее Нарочской операции и ограничился формальным выполнением приказа. Это наступление, по крайней мере, было сразу же отменено, в то время как бои на Нарочском направлении продолжались еще двенадцать дней. Строго говоря, наступление и после этого не было остановлено. В приказе А. Эверта говорилось: «1-й и 2-й армиям прекратить наступление, прочно утвердиться в занимаемом положении…, а на участке между озерами Нарочь и Вишневское продолжать начатую операцию». Но потери к этому времени превысили 100 000 человек: 78 445 убитых и раненых только во 2-й армии, из них 12 000 было обморожено или замерзло в окопах, залитых ледяной водой[142]. Ударные дивизии потеряли боеспособность, подвоз снарядов остановился из-за распутицы, и операция прекратилась сама по себе, «в силу естественных причин».

Итоги Нарочской операции выглядят следующим образом: захвачено 10–12 квадратных километров неприятельской территории, уступлено примерно 60–70 квадратных километров, ввиду полной невозможности расположить там войска. Ударные группы продвинулись на 2–2,5 километра вперед, местами даже на 8–9 километров, но не захватили ни одной тактически выгодной позиции, не говоря уже о достижении каких-то оперативных целей. Потери противника по немецким данным составляют 20 000 человек. Российские источники считают их заниженными и определяют в 30–40 тысяч человек, что особенно не меняет дела. Разговоры о «потрясении немцев», о «стягивании ими войск на Нарочском направлении» смысла не имеют: в марте — апреле 1916 года немцы перебрасывали свои дивизии с востока на запад. Количество германских дивизий на Восточном фронте сократилось с 51 в феврале до 48 в марте и 47 в апреле[143]. Так что Нарочское наступление было отражено немцами без серьезного маневра резервами.

Рагоза Александр Францевич (1858–1919). Рагоза Александр Францевич.

Родился в Витебске в дворянской семье. Закончил Полоцкую военную гимназию и Михайловское артиллерийское училище.

Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., награжден орденами Святой Анны 4-й и 3-й степени, Святого Станислава 3-й и 2-й степени с мечами.

В 1883 г. окончил Николаевскую академию Генерального штаба.

С 1883 г. старший адъютант штаба 5-й пехотной дивизии, с 1888 г. помощник старшего адъютанта штаба Приамурского военного округа, затем старший адъютант военной канцелярии при военном губернаторе Приморской области.

С начала 1891 года начальник строевого отдела штаба Керченской крепости.

В 1896–1900 гг. начальник штаба пехотной дивизии (сначала 32-й, затем 5-й).

С 1900 года командует 18-м пехотным Вологодским полком, с 1904 г. — 1-й бригадой 27-й пехотной дивизии.

Затем вновь на штабной работе — с октября 1904 года начальник штаба 3-го армейского корпуса.

С 1906 по 1909 год комендант Усть-Двинской крепости.

С 17 марта 1909 года командует 19-й пехотной дивизией.

27 сентября 1914 года назначен командиром 25-го армейского корпуса, награжден орденом Святого Владимира 2-й степени с мечами, орденом Белого Орла с мечами и орденом Святого Георгия 4-й степени.

С 20 сентября 1915 года командует 4-й армией Западного фронта. В октябре награжден орденом Святого Александра Невского с мечами за остановку немецкого наступления на Минск.

В марте 1916 года одновременно возглавляет 4-ю и 2-ю армии. Руководит войсками 2-й армии во время крайне неудачной Нарочской операции. В июне руководит столь же провальной Барановичской операцией.

С ноября 1916 года на Румынском фронте.

При Временном Правительстве в марте-апреле 1917 года временно командует Румынским фронтом.

С 30 апреля по 13 декабря 1918 года военный министр в правительстве П. Скоропадского, присвоен чин генерального бунчужного Украинской Державы, что соответствует генерал-фельдмаршалу. После захвата власти Петлюрой выехал в Одессу, где после захвата города красными был арестован и расстрелян.

Июнь, наступление Брусилова

В начале июня 1916 года русский Юго-Западный фронт предпринял неожиданно успешную наступательную операцию. Является общепринятой практикой именовать сражения по тому месту, где оно состоялось: Ипр, Артуа, Верден, Сомма, Горлицкий прорыв, Праснышская операция и т. д. В данном случае было сделано исключение: наступление было названо «Брусиловским прорывом», и это имя стало нарицательным.

Брусиловский прорыв представляет собой одну из очень немногих операций позиционного периода войны, которая удостоилась включения в школьные учебники и известна среднестатистическому россиянину.

Она действительно представляет определенный интерес и требует критического разбора.

В середине апреля русская Ставка собралась на очередное представительное совещание. Председательствовал Император, главным докладчиком был М. Алексеев, присутствовали командующие фронтами и их